Танец над бездной
Шрифт:
Он спрашивал воинов:
– Почему мы с рабской покорностью повинуемся немногим центурионам и трибунам, которых меньше нас? Когда же мы осмелимся потребовать для себя облегчения? Военная служба очень тяжела! Побои и раны, суровые зимы, изнуряющее трудами лето, беспощадная война и не приносящий нам лично никаких выгод мир – вот наш вечный удел! Наши тела изувечены от ран, но мы терпим боль, вновь берем меч и идем на врага!
Кто-то в ответ, разражаясь проклятиями, показывал рубцы, оставленные на их теле после боя, другие показывали свои седины; большинство – превратившуюся в лохмотья одежду и едва прикрытое тело.
– Мы постоянно пребываем среди диких племен, наш враг за порогом наших
Солдаты шумели в ответ. Отовсюду слышались возбужденные возгласы:
– Да!!!
– Нам надо, чтобы после шестнадцатилетнего пребывания в войске нас увольняли, и чтобы вознаграждение отслужившим свой срок выдавалось тут же на месте и только наличными!
– Да, сразу!
– Да, только наличными и на месте!
За этим делом их застал военачальник Блез. Он принялся упрекать их и уговаривать каждого по отдельности, восклицая:
– Уж лучше омочите руки в моей крови: убить легата – меньшее преступление, чем изменить императору или целый и невредимый я удержу легионы верными долгу, или, погибнув, подтолкну вас моей смертью к раскаянью! Ни наши предки у своих полководцев, ни мы сами у божественного Августа никогда не просили о таких новшествах и совсем не ко времени обременять заботами императора Тиберия! Если, однако, вы все же хотите попытаться предъявить и в мирное время требования, которых даже не предъявляли победители в гражданских войнах, то к чему нарушать привычное повиновение, прибегая к силе наперекор установленной дисциплине? Лучше назначьте уполномоченного передать ваш наказ сенату.
Собравшиеся закричали:
– Уполномоченным выбираем твоего сына, Блез! Пусть он добивается ограничения срока службы шестнадцатью годами!
Молодой человек отправился в путь, и наступило некоторое успокоение; но воины стали заносчивее, так как всякому было ясно, что отправив сына легата ходатаем за общее дело, они угрозами и насилием добились того, чего не добились бы смиренными просьбами.
Возникшее чрезмерное возбуждение воинов требовало выхода, поэтому в ожидании вестей от сына Блеза, бунтовщики принялись грабить окрестности. Некоторых из них, главным образом тех, кто был схвачен с добычею, Блез, чтобы устрашить остальных, приказал высечь плетьми и бросить в темницу; центурионы и наиболее надежные воины тогда ещё оказывали легату повиновение. Арестованные, сопротивляясь, стали обнимать колени окружающих и призывать на помощь то поименно своих товарищей, то центурию, в какой они состояли, то когорту, то легион и кричали, что, то же самое угрожает и всем остальным. Вместе с тем они осыпают бранью легата, взывают к небу и богам, не упускают ничего, что могло бы возбудить ненависть, сострадание, страх и гнев. Отовсюду сбегаются воины и, взломав темницу, освобождают их от оков и укрывают дезертиров и осужденных за уголовные преступления.
После этого мятеж разгорается ещё сильнее, умножается число их вожаков. Некий Вибулен, рядовой воин, поднявшись перед трибуналом Блеза на плечи окружающих, обратился к возбужденной и напряженно ожидавшей его слов толпе:
– Вот вы вернули этим несчастным и неповинным людям свет и дыхание; но кто вернет жизнь моему брату, а мне брата? Ведь Блез умертвил его минувшею ночью руками своих гладиаторов, которых он держит и вооружает на погибель нам, воинам. Отвечай, Блез, куда ты выбросил труп?
Впоследствии оказалось, что никакого брата у Вибулена не было.
Затем бунтовщики убили центуриона Луцилия, которого солдатское острословие отметило прозвищем «Давай другую», ибо, сломав лозу о спину избиваемого им воина, он зычным голосом требовал, чтобы ему дали другую и ещё раз другую.
В это время верховный главнокомандующий германских легионов Германик был занят сбором налогов в Галлии, резко оторваться от этих дел он не мог, поэтому для наведения порядка направил в Германские земли своего ближайшего соратника Гнея Лентулла.
Гней Лентулл, прибыв в лагерь мятежников, взошёл на трибунал и потребовал рукою молчания. Мятежники окружили его плотной стеной.
Гней Лентулл выступил от имени Германика, пока тот ещё был в пути:
– Забота о доблестных легионах, которые проделали столько походов, – это первейшея обязанность императора Тиберия. Он доложит сенаторам о пожеланиях воинов; а пока он направляет к ним Германика, дабы тот безотлагательно удовлетворил их во всем, в чем можно немедленно пойти им навстречу; решение всего прочего следует предоставить сенату, ибо не подобает лишать его права миловать или прибегать к строгости.
В ответ на это собравшиеся заявили, что их требования поручено изложить центуриону Клементу. Тот начинает речь с предъявления требования об увольнении в отставку после шестнадцати лет службы, далее говорит о вознаграждении отслужившим свой срок, о том, чтобы солдатское жалованье было по денарию в день. Когда Гней Лентулл возразил, указав на то, что эти вопросы могут решить только сенат и император, его прервали громкими криками:
– Зачем же прибудет Германик, если у него нет полномочий, ни повысить воинам жалованье, ни облегчить их тяготы, ни, наконец, хоть чем-нибудь улучшить их положение?
С другого конца толпы мятежников послышалось:
– А вот плети и казни разрешены в отношении каждого солдата! Император отсылает к сенату только в тех случаях, когда дело идет о выгоде воинов! Пусть же сенат запрашивают всякий раз и тогда, когда должны быть совершена казнь или дано сражение! Или награды распределяют властители государства, а наказания налагает кто вздумается?
В итоге своей речью Гней Лентулл только разжёг больше ненависти среди собравшихся. Уходя с собрания, он в предвидении опасности направился к зимнему лагерю, где его окружили мятежники. Мятежники спросили, куда же он так торопится, уж не к императору ли или к сенаторам, чтобы и там помешать легионам в осуществлении их надежд; вслед за тем они устремились на него и начали кидать в него камнями. Раненый брошенным камнем, обливаясь кровью, он был уже уверен в неизбежной гибели, но его спас Максимилиан подоспевших к нему на помощь из числа новоприбывших легионеров.
Не удержавшись, Максимилиан, обратился к нападавшим:
– Где конец раздорам? Или вы может присягнете Перценнию и Вибулену? Перценний и Вибулен будут выплачивать вам жалованье, а отслужившим срок раздавать земли? Или они возьмут на себя управление римским народом? Не лучше ли вам, первыми заявить о своем раскаянии?
Вопросы, обращённые к бунтовщикам, заострили их внимание на мысли о том, что сплоченность воинов в повиновении и верности императору – есть залог безопасности, силы и неуязвимости всей Римской империи. Мятежники отступились от Гнея Лентулла.