Танец Опиума
Шрифт:
Саске с Итачи ещё долго возились с выжившим напоминанием безумства и легкомысленности. Изрядную помощь оказал молчаливый и преданный до мозга костей своим клиентам бармен, подававший им все необходимые инструменты. Сначала они смастерили крест под предсмертные стоны и вздохи Наори, приколотили её тонкие, бледнеющие с каждой секундой ручки к доскам и подвесили сие творение над барной стойкой.
Эдакое послание другим приближённым Шисуи о том, что их благое дело не стоит даже внимания. Напоминание, что смерть их уже близка и что ни один из них не сможет уцелеть, какие бы силы они ни бросали на борьбу с Учихами.
В конце концов, Саске
— Как тебя зовут? — спросил Итачи.
Мужчина обернулся, и его змеиные глаза, полные очаровательного восхищения и желания быть в гуще подобных событий, засияли ярче самого солнца.
— Орочимару, — шепнул он, услужливо кланяясь.
— Орочимару, следуй за нами… — кивнул Саске.
========== Глава XXVI. ==========
Сакура проснулась раньше обычного и решила, что пора завязывать с неподвижным образом жизни. Не дело это — двадцать четыре часа в сутки кушать да спать. Дурнушка и так уже на год вперёд насиделась дома, вытягивая на диване ноги и исправно портя своё зрение за просмотром сопливых мелодрам, отбитых боевиков и трешовых ужасов, после которых строятся кирпичные заводы. Казалось, вот-вот и Харуно пустит корни, медленно, но верно врастая в мягкий матрац.
Перспектива превратиться в ленивое паразитическое растение у Сакуры восторга не вызвала, а потому, перевалившись на другой бок, дурнушка сладко потянулась, хрустя косточками, а затем оторвала лопатки от кровати и приняла сидячее положение. Она обвела свою комнату ленивыми сонными глазами и отметила про себя, что не помешало бы утроить генеральную уборку. И дело не в пыли, и не в кляксах невесть какого происхождения на полу, а попросту в разбросанных повсюду вещах. Одежда находила своё место везде, но только не в шкафу. Та же самая судьба постигла и маленькие подушки, и декоративные статуэтки, и пустую плошку от попкорна… чего только розоволосая бестия не увидела у себя под ногами, пока пыталась прорваться в ванную комнату.
«Мда, неплохо бы привести себя в норму», — подумала Сакура, разглядывая себя с разных сторон. Ей отчего-то показалось, что она жутко потолстела — как минимум на килограмм пять-шесть. Жаль, что Харуно не хотела замечать очевидного — за последние несколько месяцев она не набрала ни грамма. Её вес стремительно шёл на убыль, как это делает денежная валюта в трудные времена кризиса, и кости всё отчётливее проступали через тонкую болезненно-бледную кожу.
Врачи не знали, что делать, регулярно взвешивая её и осматривая. После выкидыша она вообще захворала не на шутку. Харуно очень долгое время ела катастрофически мало, и только недавно вновь приобрела подобие аппетита. Но теперь ей казалось, что она ест за троих, хоть и не превышала никогда суточную норму обыкновенного среднестатистического человека.
Сакура ещё недолго покружилась вокруг зеркала, приняла душ, умылась, а затем, в чём мать родила, потопала обратно в свою комнату на поиски какой-нибудь подходящей выходной одежды. В конечном итоге, она надела белый купальник на случай, если захочет искупаться, и лёгкое, того же цвета платье (оно, кстати говоря, шло ей как нельзя хорошо).
На крыльце дома по обыкновению она обнаружила корзинку с фруктами, свежим мясом, молоком и яйцами. Это были преподношения от местных жителей,
Харуно очень быстро нашла общий язык с местными жителями, а потому очень полюбилась ими. Чего уж точно нельзя было сказать о Нагато, которого после выхода из комы определили туда же, куда и Сакуру. Из него, казалось, уже никакими силами не выбить это тщеславие, гордыню и нежелание вести разговор на равных с теми, кто по статусу не шёл ни в какое сравнение с ним. Страшно разругавшись, две стороны остались при своём мнении и ушли в затишье. Они старались по возможности не натыкаться друг на друга — от греха подальше. Так и получилось, что Сакура отныне нейтральная зона и самостоятельно разбиралась со всеми возникающими в результате общественных отношений с местными жителями проблемами, а Нагато, гордо поднимая голову, разворачивался и делал вид, что ему всякая подобная мелочь безразлична и не стоит его драгоценного внимания.
Дурнушка улыбнулась своим мыслям, поставив корзинку на кухню, затем взлетела словно бабочка на второй этаж и вышла на балкон, всё также перепрыгивая через разбросанные по полу вещи. Оказавшись на месте, Сакура облокотилась руками о деревянные перила, подалась вперёд и набрала полную грудь свежего воздуха. Погода стояла ясной и солнечной, на небе — ни одного облачка, и море на редкость спокойно. Одним словом — райское блаженство.
Местные жители только-только проснулись, потому на пляже не было ни души. Впрочем они и так не особо много бродят по этому пляжу — для них были выделены другие территории.
Это место было маленьким уголком огромного суетливого мира — подарок Итачи и Саске на Новый Год, местные жители — подарок на День Рождения, а поездка — возмещение нанесенного ущерба.
Сакуре нужен был перерыв, отдых, который братья Учиха ей без лишних слов и претензий организовали, отправив с ней заслужившего первый и, пожалуй, последний отпуск Нагато. У того была особая миссия: по возможности приглядывать за их драгоценным розоволосым сокровищем и защищать его от всякого рода проблем и ненастий, а с тем же и самому поправить здоровье.
Кстати, о птичках!
Сакура слегка улыбнулась, вспомнив о вечно дремлющем сурке — Нагато. Она бабочкой порхнула обратно в дом, поднялась на этаж выше, заглянула в комнату Узумаки и обнаружила его сопящим в собственной кровати. Правая часть его тела свисала с мягкого матраца, а левая — запуталась в простынях. Огненно-рыжие волосы растрепались по всей подушке. Балкон в комнате открыт нараспашку, и сквозняк игрался с прозрачными занавесками.
Харуно так и растаяла в дверном проёме, с умилением наблюдая за тем, как сопит в две дырки безмятежный Нагато. Они находились вдвоём на этом острове полгода к ряду, и все эти двадцать пять недель рыжий паренёк по возможности не вставал с кровати. Он превратился в вечно спящую милую зверушку, которая пыталась выспаться за всю свою жизнь сразу. Вот что значит — постоянное недосыпание. Из-за этой его забавной особенности Узумаки местные жители назвали сурком, а Сакуру — хранительницей снов за то, что та никогда не позволяла будить Нагато раньше дозволенного срока. А то могло означать и обед, и вечер, и глубокую ночь. Другими словами, мафиози просыпался тогда, когда сам того хотел. И никто, кроме самой Харуно, не был ему указом и авторитетом.