Танец Опиума

Lime.lime

По совокупности всех перечисленных причин психотерапевт важно сидел в своём излюбленном кресле, закинув правую ногу на левую, и со всей данной ему отречённостью ждал ответа Сакуры. А девушка всё молчала, тянула кота за хвост, с какой-то апатией поглядывая куда-то в сторону.

— Солгать?

— Да, — кивнул Ирука. — Нужно было всего лишь выбрать одну из сторон, а не метаться меж двух огней.

— Я не могла солгать. Врать Саске, который любит меня. И врать Итачи, который тоже меня любит. Это было выше моих сил, ведь и я люблю их. Пусть моя любовь неправильна, и она подлежит уничтожению, но она сильнее меня. Сильнее моей гордости, моей веры и моей морали. Я так сильно люблю их,

обоих, что утопаю. Утопаю в чувствах к ним. Это неправильно. Всё, что я делала, было неправильным. Я мучаю их обоих. Мучаю всех, кто вокруг меня. Я принадлежу уничтожению.

— Сакура-сама, Вы так сильно запутались в себе и запутали всех остальных. Вы неглупая девушка и, я уверен, знали, к чему может привести эта беременность. Почему Вы не сделали аборт?

Харуно подняла глаза, и они мигом налились страхом и слезами.

— Врач, у которого я наблюдалась, сказал, что если я сделаю аборт, то больше никогда не смогу иметь детей.

Ируке вдруг стало жалко Сакуру с её невинной любовью. Он читал её как открытую книгу и знал, откуда растут ноги. Она была заложницей своих чувств, которые не находили выхода до тех самых пор, пока в размеренной жизни не появились братья Учиха.

Всё закладывается в раннем детстве. Гены играют в воспитании совсем небольшую роль, зато окружающая действительность давит на психику и формирует личность. Сакура росла в нищете. Нищета была, как материальная, так и нравственная. Наруто любил её, но этого было недостаточно точно так же, как и денег на кусок хлеба. Харуно росла в среде, где была обязана своему брату за жизнь, за конфетку, за малейшее проявление чувств. И эта благодарность губительно сказывалась на эмоциональной и восторженной малышке. Вечное отсутствие Наруто по вине нескольких работ только подливало масло в огонь.

Сакуру никто не научил любить правильно. Её никто и никогда в жизни не любил, кроме брата, чья любовь рассыпалась и растворялась в нищете.

Что случается с человеком, не умеющим плавать и в жизни не видевшим моря, когда на него обрушивается цунами? Он начинает поневоле тонуть. Вбирая в лёгкие солёную воду — захлебываться. Барахтаясь — идти ко дну. Пузырьки воздуха из опустошённых лёгких всплывают и исчезают. То же случилось и с Сакурой.

Она не нарочно бросалась в объятия то к одному, то к другому. Девушка утопала в их любви. Тонула и не знала, как всплыть. Сакура отдавала свою любовь, как и утопающий отдаёт свой воздух из лёгких, но этого было недостаточно. Её любви было много, но она рассеивалась, как лучи солнца, и превращалась в ничто.

Ирука точно знал, что чувство вины, которое она испытывает, рано или поздно погубит её доброту и любовь.

— Я не хочу оправдываться, не жду понимания, — снова начала Харуно. — Этого мне не нужно. Я эгоистичная сука, которая водила за нос и одного, и другого. И смерти заслуживала я, а не Шисуи. Только не Шисуи… и уж тем более не Дейдара.

— Дейдара жив, — поправил мужчина.

— Жив? — истерично засмеялась она. — Жив?! Он лишился одного глаза, а второй чудом удалось спасти, но без линз и операций через каждые полгода, видеть он едва ли когда-нибудь сможет. Дейдаре проломили голову, и теперь его череп сплошь в стальных пластинках. Ноги и руки раздроблены, и их пришлось собирать по кусочкам. Некоторые из костей заменены стальными штырями. Одна нога теперь короче другой. Одной почки нет. Селезёнку пришлось удалить. Сердце пересаживали. Кроме того, сильно пострадал позвоночник. Несколько позвонков держатся на слове божьем, а остальные позвонки — с железными запчастями. О да, Дейдара сможет подняться на ноги и ходить, но не более часа в день. Сидеть можно только три часа в день по причине сломанного копчика.

Остальное время — лежать. Жив? Вы это называете жизнью? — по щекам Харуно катились горькие слёзы. — Он никогда не сможет иметь детей или полноценную семью - его, черт возьми, кастрировали! Он никогда не сможет заниматься любимым делом, ведь вся его жизнь была связана с движением. Он даже с документами возиться больше не сможет! Жив, чёрт возьми!

Сакура зарыдала навзрыд. Её сердце крепко сжимали скорбь, чувство вины и ненависть к самой себе.

Харуно очень часто навещала Дейдару в больнице, проводя с ним часами напролёт. Он практически не просыпался, а когда открывал глаза и видел Сакуру, то ободряюще улыбался ей и снова проваливался в небытие. Блондин знал, какой недуг его постиг, но не мог сдержать милой, обаятельной улыбки, когда видел розовые локоны и понимал, что спас свою дурнушку. Сакуре было невыносимо находиться рядом с ним, но и уйти от него она тоже не могла. Девушку всё чаще приходить оттаскивать от Тсукури.

— Я больше так не могу, — рыдала Сакура. — Я больше не могу и не хочу оставаться здесь…

— Здесь — это в моём кабинете?

— С Учихами… Я больше не выдержу…

Они смогли продолжить разговор только через полчаса, когда Ирука всё-таки сумел успокоить Сакуру не без помощи успокоительных. И когда Харуно пришла в себя, мужчина сказал:

— Они считают Вас членом своей семьи.

— Семьи… Господи! Они есть друг у друга. И этого для полноценной семьи им вполне достаточно.

— Но ведь семья, насколько я знаю, не ограничивается таким узким понятием, как родственная связь, общая кровь или же одинаковый набор ген или даже хромосом? Семьей можно и пуделя считать, если он что-то представляет в глазах своего хозяина.

— Наверное… — растерянно отозвалась Харуно.

— Ну, а что касается Вас? Что значит семья для Вас, Сакура?

Девушка подняла заплаканные глаза, а затем вспомнила лицо брата. Мысль, что скоро они с Наруто увидятся, грела её душу.

— Вы, верно, что-то вспомнили, да? — поспешил поймать на эмоции свою пациентку доктор.

— Брата…

— Он Ваша семья?

— Да.

— Но ведь он не единственная Ваша семья? — загадочно подвёл к главному Ирука.

Сакура подняла поражённые глаза.

— Я уверен, что Вы понимаете, к чему я клоню, — кивнул психотерапевт. — Я уверен, что Вы считаете так же, как и я. Всё это долгое время на плаву Вам помогали удерживаться именно Саске и Итачи. Скажите, что это не так, и я извинюсь перед Вами.

Харуно уже было открыла рот, чтобы высказать что-то весомое, однако остановила себя. Последние события никак не могли перечеркнуть все те подвиги, на которые шли Учихи, чтобы сделать жизнь Сакура чуточку лучше. Ни одно из убийств или потрясений не могли поставить крест на двух лет светлой любви к ней.

И ведь правда, что Саске и Итачи были единственными, помимо Наруто, кто на протяжении столь долгого времени беспокоился за её душевное равновесие и благополучие…

Потому Харуно была вынуждена согласиться и кратко кивнуть, утерев одинокую слезу со щеки.

— Они рисковали ради Вас. Рисковали собственными жизнями ради жизни Вашей. Это значит, что они ставили Ваши блага выше своих. Это значит, что они любили Вас больше себя. Разве я не прав? Поправьте меня, если это не так.

— Я хочу уйти, — с нотками зарождающейся истерики шепнула Сакура, прикрыв ладонью рот. — Я не смогу наблюдать гибель людей также безотрадно и спокойно, как они. Я не смогу держать себя в руках, как Итачи, когда на моих глазах убивают ставшего родным мне человека. Я не смогу переживать это снова и снова, заглядывать в глаза смерти и при этом не чувствовать угрызений совести…