Танец отражений
Шрифт:
Перевешивают ли жизни сорока девяти клонов четырех погибших дендарийцев? Похоже, дендарийцы так не думают. Эти люди не были добровольцами. Ты заманил их в смертельную ловушку.
Нежданное озарение его потрясло. Жизни не складываются, как числа. Они складываются, как бесконечности.
Я не хотел, чтобы все так вышло.
И клоны. Девочка-блондинка. Он лучше, чем кто бы то ни было, знал, что она — не зрелая женщина, о чем ошеломляюще вопило ее общее физическое развитие и выдающиеся объемы. Шестидесятилетний мозг, который планировали перенести в это тело, без сомнения, знал бы, как
Ни один из клонов совсем не отреагировал так, как мучительно хотелось Марку. Он должен расстаться со своими фантазиями. Через десять, через двадцать лет они, быть может, поблагодарят его за спасение своих жизней. Или нет. Я сделал все, что мог. Простите.
Где-то на второй день его обуяла навязчивая мысль о том, что он сам — искушение перенести мозг Майлза в другое тело. Довольно странно — а возможно, довольно логично, — что со стороны Майлза он ничего подобного не опасался. Но Майлз сейчас вряд ли в том положении, чтобы наложить вето. А если кому-нибудь придет в голову, что куда легче перенести мозг Майлза в горячее и живое тело Марка, а не пытаться долго и нудно чинить разорванную смертельным ранением грудную клетку, да еще получить криотравму в придачу ко всему? Возможность эта была такой устрашающей, что он чуть было не пожелал вызваться добровольно, просто чтобы свыкнуться с неизбежным.
Единственное, что удержало его от срыва и бессвязного бормотания, так это соображение, что пока криокамера утеряна, эта угроза носит абстрактный характер. Пока она не найдется вновь. В темноте своей каюты, зарывшись головой в подушку, он осознал, что уважение за свое мужественное спасение клонов он больше всего мечтал увидеть на лице Майлза.
«Ты практически свел к нулю подобную возможность, а?»
Единственное избавление от круговерти мыслей приносили еда и сон. Запихнув в себя содержимое целого полевого рациона, он успокоил свою кровь до того, чтобы просто осоловеть и малыми урывками подремать. Желая забыться и не думать обо всем, он уговорил сердитого дендарийца, три раза в день просовывающего ему в дверь поднос с едой, принести добавки. Поскольку тот явно не счел флотскую одноразовую упаковку рациона чем-то опасным, то возражать никто не стал.
Другой дендариец принес и всунул в дверь набор чистой одежды Майлза из запасов с «Ариэля». На сей раз все знаки различия оказались тщательно сняты. К третьему дню Марк оставил даже попытки натянуть на себя форменные брюки Нейсмита, перейдя на просторные тренировочные штаны. В этот момент его и озарило вдохновение.
«Они не смогут заставить меня играть Майлза, если я не буду на него похож.»
С этого момента мысли его сделались несколько запутанными. Один из дендарийцев так разозлился на его бесконечные просьбы о добавке, что притащил ему целую коробку, свалил ее в углу и грубо заявил Марку, чтобы больше тот его не доставал. Марк остался наедине со своей операцией по самоспасению и хитрыми расчетами. Ему доводилось слышать о том, как узник прорыл туннель из своей камеры на свободу ложкой; а почему не он?
Все же, какой бы сумасшедшей эта идея не была — а какой-то частью своего сознания он понимал, что это так, — она придавала его жизни смысл. Прошло
Дней едва хватит, чтобы заставить этот план сработать. Хотя на его теле лишние килограммы не спрячешь. К концу, запаниковав при мысли об уходящем времени, он ел уже непрерывно, пока недвусмысленная боль под ложечкой не заставляла его прекратить, — тем самым сочетая удовольствие, мятеж и наказание в одном странным образом приятном ощущении.
Куинн вошла без стука, с жестокой деловитостью переведя регулятор от положения «темно» на полное освещение.
— Ой, — отшатнулся Марк и прикрыл рукой глаза. Вырванный из своего беспокойного сна, он перевернулся на кровати. Прищурился на хроно на стене. Куинн пришла за ним на полсуток раньше, чем он ожидал. Дендарийские корабли, должно быть, шли с максимальным ускорением, если ее появление означает прибытие на комаррскую орбиту. «Боже, помоги мне.»
— Вставай, — сказала Куинн. Она наморщила нос. — И помойся. Надевай мундир. — Она положила в ногах кровати что-то цвета темного хаки, с проблеском золота. Исходя из ее обычного настроения, Марк ожидал, что она эту вещь швырнет, но по благоговейной аккуратности, с какой она положила одежду на кровать, он догадался, что это один из мундиров Майлза.
— Я встану, — ответил Марк. — И вымоюсь. Но не надену этот мундир — и вообще никакого мундира не надену.
— Сделаешь, что тебе велят, мистер.
— Это мундир барраярского офицера. Он олицетворяет настоящую власть, и барраярцы ее соответственно блюдут. Они вешают тех, кто надевает фальшивые мундиры. — Он сдернул одеяло и сел. Голова у него слегка кружилась.
— Бог мой! — придушенным голосом ахнула Куинн. — Что ты с собой сотворил?
— Полагаю, — заявил он, — вы всё равно можете попытаться втиснуть меня в этот мундир. Но вам стоит принять во внимание будущий эффект. — И он, шатаясь, двинулся в ванную.
Моясь и снимая щетину депилаторием, он обозрел результаты своей попытки к бегству. Просто времени было мало. На самом деле он набрал те килограммы, которые пришлось до того сбросить, чтобы сыграть на Эскобаре адмирала Нейсмита, — ну, может, слегка сверх того, — и это за какие-то четырнадцать дней вместо года, который он набирал этот вес в первый раз. Намек на двойной подбородок. Его туловище заметно потолстело, хотя живот — двигался он осторожно — болезненно раздулся. Недостаточно, еще недостаточно для спасения.
Куинн есть Куинн, она должна была убедиться сама, и она все же примерила на него барраярский мундир. Марк специально обмяк. Эффект вышел… весьма невоенный. Она с рычанием сдалась и позволила ему одеться самому. Он выбрал чистые тренировочные штаны, мягкие шлепанцы и просторную куртку Майлза — барраярского гражданского фасона, с широкими рукавами и вышитым поясом-кушаком. Мгновение он тщательно раздумывал, какой вид больше досадит Куинн: если он повяжет этот кушак вокруг своего округлившегося живота, по экватору, или ниже выпуклости, словно бандаж. При последнем варианте Куинн скривилась, словно съела лимон, и Марк так и оставил.