Танец отражений
Шрифт:
— Или они оба лгут? — заметила Куинн.
— Или ни один из них? — раздраженно переспросил Марк. — Об этом вы подумали? Вспомните, что Норвуд…
Его прервал писк комма. Куинн склонилась ухом к опирающемуся о комм-пульт запястью — чтобы лучше слышать.
— Куинн, это Бел. Человек, которого я нашел, согласен встретиться с нами в доке, где пришвартован «Ариэль». Если хочешь присутствовать при беседе, шлюпка тебе нужна прямо сейчас.
— Да, верно; я там буду. Отбой. — Она слепо развернулась и устремилась к двери. — Елена, пригляди, чтобы этого, — резкий жест большим пальцем в сторону Марка, — заперли в его каюте.
— Ага.
Уходя, Куинн махнула рукой — двусмысленный жест, признающий справедливость сказанного, но ничего не обещающий. Когда она вышла, Ботари-Джезек развернула свое кресло к пульту и отдала приказ подготовить для Куинн пассажирскую шлюпку к тому моменту, как она доберется до шлюза.
Марк встал и принялся бродить по тактической рубке, предусмотрительно засунув руки в карманы. Дюжина дисплеев схематического или реального изображения оставалась темной и безмолвной; системы кодирования и связи молчали. Он вообразил себе этот тактический нервный узел набитым людьми, живым, сверкающим, полным беспорядочного движения — перед сражением. Он представил, как вражеский огонь вскрывает корабль, словно консервную банку, и как вся эта жизнь расплющивается, горит и разлетается в жесткой радиации и вакууме космоса. Скажем, огонь Станции Фелла у Скачковой точки Пять, когда «Сапсан» будет прорываться с боем. Он содрогнулся, испытывая тошноту.
Марк остановился перед наглухо запертой дверью в конференц-зал. Ботари-Джезек сейчас была втянута в очередной разговор, урегулирование проблем их безопасной швартовки на станции Фелл. Он с любопытством приложил ладонь к замку. К некоторому его удивлению, дверь тихо скользнула в сторону. Стоит кому-нибудь озаботиться перепрограммированием, если все супер-защищенное дендарийское оборудование закодировано на отпечаток ладони мертвеца. Масса перепрограммирования — Майлз, несомненно, устроил так, чтобы у себя на флоте он мог проникнуть куда угодно. Это было бы в это стиле.
Ботари-Джезек подняла глаза, но ничего не сказала. Приняв это за молчаливое разрешение, Марк прошел в конференц-зал и обогнул стол. Когда он шел, вслед за ним загорался свет. В голове Марка эхом отозвались произнесенные здесь слова Торна: «Норвуд сказал: 'Адмирал выберется отсюда, даже если мы не сможем'.» Насколько тщательно изучили дендарийцы записи высадки? Кто-то уже проглядел их множество раз. Так что такого может увидеть он, чего не увидели они? Они знают своих людей, свою технику. «А я знаю этот медкомплекс. Я знаю Единение Джексона.»
Интересно, как далеко заведет его ладонь? Он скользнул в кресло Куинн, и, конечно же, по одному прикосновению файлы раскрылись перед ним, словно цветок — так, как ни одна женщина в мире. Он нашел загруженные в систему записи десантной операции. Данные Норвуда были утрачены, но ведь часть времени с ним был Тонкин. Что он видел? Не цветные линии на карте, но события в реальном времени, картинку, звук? Есть ли такая запись? Он знал, что командный шлем хранит подобные данные, а если и шлемы десантников — тоже, тогда… Ага! Перед завороженным взглядом Марка на пульте возникли визуальные и слуховые записи Тонкина.
Пытаясь отследить их, он почти мгновенно заработал головную боль. Это было не устойчивое, ровное движение видеокамеры на подвеске, не панорамная съемка «наездом» — но отрывистые, вырванные из изображения кадры, результат реального движения головы. Он замедлил воспроизведение, чтобы посмотреть
Он устроился так, чтобы смотреть глазами Тонкина, и двинулся вместе с ним в быстрое путешествие по лабиринту зданий, туннелей и коридоров Бхарапутры; весь путь, вплоть до финального залпа в конце. Торн точно процитировал слова Норвуда: фраза была произнесена прямо перед видеокамерой. Хотя со временем он ошибся — Норвуд отсутствовал одиннадцать минут, по объективному хронометру шлема. Снова появилось лицо раскрасневшегося, запыхавшегося Норвуда, раздался торопливый смешок — и, секунду спустя, удар гранаты, взрыв… Чуть не нырнув в сторону, Марк спешно выключил комм и оглядел себя, словно почти ожидал увидеть отметины очередной смерти, брызги крови и мозгов.
«Если тут и есть какая-то подсказка, то раньше.» Марк запустил программу снова, от момента выхода из вестибюля. Просматривая в третий раз, он замедлил воспроизведение и глядел шаг за шагом, изучая каждый из них. Терпеливая, скрупулезная, самозабвенная сосредоточенность была почти приятна. Мельчайшие подробности — в них можно затеряться, они как анестезия для измученного болью рассудка.
«Поймал!», прошептал он. Если прокручивать запись в реальном времени, это промелькнуло бы столь быстро, что отпечаталось бы лишь в подсознании. Мимолетный взгляд на рисунок на стене: стрелку, указвающую в перпендикулярный коридор, с надписью «Прием и выдача отправлений».
Он поднял глаза и увидел, что Ботари-Джезек наблюдает за ним. И давно она здесь сидит? Она расслабилась в кресле, скрестив в щиколотках длинные ноги и сплетя длинные пальцы. — Что поймал? — тихо спросила она.
Он вызвал голокарту полупрозрачного здания, со светящимися внутри нее линиями движения Норвуда и Тонкина. — Не здесь, — показал он, — а вон там. — Он поставил в медкомплексе метку совсем в стороне от маршрута, которым двигались дендарийцы с криокамерой. — Вот сюда пошел Норвуд. По этому туннелю. Я уверен! Я уже видел раньше эту службу — я тогда побывал во всем здании. Черт, мы ведь часто играли здесь с друзьями в прятки, пока нам воспитатели не запретили. Вижу это в уме так отчетливо, словно передо мной проигрывают запись норвудовского шлема. Он отвел криокамеру вниз, в «Прием и выдачу отправлений», и отослал ее.
Ботари-Джезек выпрямилась. — А это возможно? У него было так мало времени!
— Не просто возможно. Легко! Упаковочное оборудование полностью автоматизировано. Все, что от него требовалось — завести криокамеру в паковочную машину и нажать кнопку. Роботы даже доставили бы ее в погрузочный отсек. А это место оживленное — там получают припасы для всего комплекса и отправляют все что угодно: от дисков с данными до замороженных органов для трансплантации, генетически измененных эмбрионов или спасательного оборудования для поисковых команд. Такого, как отремонтированные криокамеры. Все что угодно! Почта работает круглосуточно, а с нашим налетом ее должны были эвакуировать в спешке. Пока работал упаковочный агрегат, Норвуд мог составить на компьютере багажный ярлык. Прилепил его на криокамеру, передал ее транспортному роботу — а затем, если я верного мнения о его сообразительности, затер запись в файле. И помчался со всех ног обратно к Тонкину.