Танец отражений
Шрифт:
— Что касается клонов, — Ботари-Джезек снова пристально поглядела на Марка, — каким образом ты хотел бы заработать их свободу?
— Елена, — предупреждающе произнесла Куинн, — не давай никаких обещаний. Мы не знаем, что нам еще придется отдать за то, чтобы отсюда убраться. Чтобы, — она снова показала вниз, — вернуть его.
— Нет, — прошептал Марк. — Вы не можете. Не можете отправить их… обратно вниз, после всего.
— Я уже отдала Филиппи, — мрачно проговорила Куинн. — И тебя бы отдала во мгновение ока, если не считать того,
Марк без слов покачал головой.
— Из-за тебя, маленькое дерьмецо. Адмирал уже наполовину договорился с бароном Бхарапутрой. Мы собирались выкупить Зеленый отряд за четверть миллиона бетанских долларов. Это стоило бы не намного дороже десантной операции, если посчитать все оборудование, которое мы потеряли с катером Торна. И все жизни. Но барон отказался добавить в общую кучу и тебя. Почему он не собирался тебя продавать, я не знаю. Ты для всех бесполезен. Но Майлз тебя бы не бросил!
Марк потупился, уставившись на собственные руки, нервно хватающие одна другую. Потом поднял взгляд и увидел, как Ботари-Джезек снова изучает его, как если бы он был жизненно важным зашифрованным сообщением.
— Как адмирал не бросил бы своего брата, — медленно произнесла она, — так и Марк не бросит клонов. Верно? Да?
Он бы сглотнул, но у него и слюна кончилась.
— Ты сделаешь все, чтобы спасти их, а? Все, что мы ни попросим?
Он открыл рот и снова его захлопнул. Это должно быть стать глухим, беззвучным «да».
— Ты сыграешь для нас роль адмирала? Конечно, мы тебя поднатаскаем.
Он наполовину кивнул, но все же умудрился выпалить: — А обещание?…
— Мы возьмем всех клонов с собой, когда будем улетать. Мы высадим их где-нибудь, где их не сможет достать Дом Бхарапутра.
— Елена! — запротестовала Куинн.
— Я хочу, — на этот раз он сглотнул, — получить слово барраярки. Ваше слово, — сказал он Ботари-Джезек.
Куинн закусила нижнюю губу, но ничего не сказала. После долгой паузы Ботари-Джезек кивнула: — Хорошо. Даю в этом свое слово. Но ты обязан полностью с нами сотрудничать, понимаешь?
— Ваше слово как кого?
— Просто мое слово.
— … Да. Хорошо.
Куинн поднялась и глянула на него сверху вниз. — Разве он сейчас подходит, чтобы сыграть эту роль?
Ботари-Джезек проследила за ее взглядом. — В этом состоянии — нет. Думаю, нет. Пусть он вымоется, поест, отдохнет. Тогда посмотрим, что можно сделать.
— Возможно, барон Фелл не даст нам времени нянчиться с ним.
— Скажем барону Феллу, что адмирал принимает душ. Это вполне будет правдой.
Душ. Еда. Он настолько изголодался, что почти не хотел есть, желудок онемел, он чувствовал вялость во всем теле. И замерз.
— Все, что я могу сказать, — подытожила Куинн, — он чертовски дурная подделка под настоящего Майлза Форкосигана.
Вот-вот, именно я это и пытался вам втолковать.
Ботари-Джезек покачала головой, с каким-то раздраженным согласием. — Пошли, — сказала она ему.
Она отвела его в офицерскую каюту, маленькую, но — слава богу — отдельную. Она была необжитой, пустой, чистой и по-военному аскетичной, а воздух там был слегка застоявшимся. Он предположил, что Торн должен обретаться где-то в аналогичной каюте поблизости.
— Я распоряжусь доставить для тебя кое-какую чистую одежду с «Ариэля». И принести поесть.
— Сперва поесть — можно?
— Конечно.
— Почему вы так внимательны ко мне? — Голос его вышел жалобным и недоверчивым; боюсь, подумал Марк, я так произвожу впечатление слабака и параноика.
На ее орлином профиле отразилась задумчивость. — Я хочу знать… кто ты такой. Что ты такое.
— Вы же знаете. Я — специально изготовленный клон. Изготовленный именно здесь, на Единении Джексона.
— Я не имею в виду твое тело.
Он сгорбился в непроизвольной защитной позе, хотя и знал, что она подчеркивает его уродство.
— Ты очень замкнут, — заметила она. — Очень одинок. Майлз совсем не такой. Как правило.
— Он не человек, он толпа. Он целую чертову армию заставляет тащиться за собой. — Не говоря уж об этом ужасающем гареме. — Полагаю, ему это нравится.
Ее губы тронула неожиданная улыбка. В первый раз он увидел, как она улыбается. Улыбка меняла ее лицо. — Да, по-моему, нравится. — Улыбка погасла. — Нравилось.
— Вы делаете это для него, верно? Ведете себя со мной так, потому что считаете, что ему этого хотелось бы. — Не потому, что он сам имеет на это право, нет, никогда, но все из-за Майлза и его чертовой одержимости братскими чувствами.
— Отчасти.
Все верно.
— Но главным образом потому, — продолжила она, — что в один прекрасный день графиня Форкосиган спросит меня, что я сделала для ее сына.
— Вы собираетесь обменять его на барона Бхарапутру, да?
— Марк… — Ее глаза потемнели от странной… жалости? иронии? Он ничего не сумел прочесть в ее глазах. — Это она спросит о тебе.
Она развернулась на каблуках и оставила его одного, плотно закрыв дверь каюты.
Он принял самый горячий душ, какого можно было добиться от крошечного смесителя, и долгие минуты стоял в жарком воздухе сушилки, пока его кожа не раскраснелась. Лишь тогда он перестал дрожать. Он усталости кружилась голова. Когда он наконец выбрался из душа, то обнаружил, что кто-то побывал здесь и принес еду и одежду. Он торопливо натянул белье, черную дендарийскую футболку и серые трикотажные брюки своего прародителя, а затем накинулся на ужин. На этот раз это было не изысканное, особое меню Нейсмита, а скорее поднос со стандартным, готовым к употреблению пайком, разработанным так, чтобы поддерживать в форме крупного физически активного солдата. Далеко не лакомство гурмана, зато в первый раз за несколько недель у него на тарелке оказалось достаточно еды. Он жадно заглотил все, словно тот, кто чудесным образом эту еду доставил, мог появиться вновь и отнять ее. С разболевшимся желудком он забрался в кровать и улегся на бок. Он больше не дрожал, словно от холода, не чувствовал себя опустошенным, покрытым потом и трясущимся от недостатка сахара в крови. Однако какое-то физическое сотрясение по-прежнему прокатывалось по всему его телу, подобно черному приливу.