Танец под золотой вуалью
Шрифт:
– Я спала с ним! – развернулась я к нему, упрямо посмотрев в лицо и уже перелистывая отрывной календарь в мыслях до даты через две недели, когда уйду из отдела, отработав положенное после подачи рапорта об увольнении. А его я подам завтра! – Я отдалась ему, хотя встречалась с тобой. Без зазрения совести.
Джун дернул скулой, обжегшись о мой решительный взгляд, и слегка развел пальцы на моих плечах. В ответ, подумав, он наградил меня таким же огнем в зрачках. И, уже было что-то сказал, когда потушил его и закрыл глаза, глубоко втянув воздух через нос. Мои губы тряслись и я
– Что ж, отсутствие совести тебя не красит. – произнес выдержанно Джун. На самом деле, в пылу я солгала. Меня и тогда, и сейчас гложет стыд за содеянное. Перед обоими мужчинами. Я сама себе не прощу боли, которую причинила им, хотя и не преднамеренно. Но мне и самой больно!
– Ты же всё равно не простишь мне этого, что ты меня держишь? – плача, но вытирая щеки ладонями, покачала я головой, думая, что уже выберусь из рук Джуна, но тот опять сомкнул их.
– Я хочу быть с тобой, Мэя! – уверено и твердо отрезал он, что вывело меня из того трагичного разложения, в которое я стала погружаться. Как можно хотеть? Я сама себе противна, я ничтожна в своих поступках. Я… шлюха? – Ты слышишь?
– Что толку, Джун? Ты не понимаешь, видно, чего ты хочешь. – я тряхнула головой. – Ты до конца жизни мне будешь вспоминать это, в любом случае. И никакого доверия уже не появится.
– Поверь, я найду способ, как всё уладить. Только пойми ты для себя, что… ну, не для тебя этот мальчик! Что он тебе даст? Ты взрослая и самостоятельная девушка, ответственная, служишь государству, а он? Мошенник? Преступник? Как ты собираешься совмещать свою жизнь и его ремесло?
– Не важно, нашли бы как! – рыпнулась я, буяня в неподдающихся тисках.
– Мэя, я взрослый мужчина, я… ты должна быть со мной. – вот и всё, так он решил. Никаких аргументов. Это его желание, на которое следует ориентироваться. А дальше? Снова приказы начальника?
– Ты спрашиваешь, что он мне даст? Он даст мне свободу! – хохотнула я, превращаясь в истеричку. – Он давал мне её, от всего, от самой себя, от чего угодно! Я говорю не о физических рамках, а о душе… свобода, которую он мне давал, походила на сказку, и я в ней жила, когда была с ним рядом!
– А я слишком обыденный, да? – грустно отпустил меня, наконец, Джун. – Я слишком прост и уныл, я понял. Я даже не сумел разбудить в тебе желания с собой переспать… что ж, это моя вина, но, может быть, ты права, и я тоже не тот, кто тебе нужен. Возможно, - огорчено, как будто сам с собой, забубнил мужчина, повернувшись спиной. – Знаешь, по крайней мере, я тот, который не смотается после какого-то недоразумения, и не пропадёт в неизвестном направлении, а будет рядом, вне зависимости от того, в сказке бы мы жили, или в горестях, к которым, судя по всему, не готов твой юнец.
С трудом восприняв его слова, но всё-таки усвоив их, я ещё раз оглядела весь дворик, исследовав глазами каждый закуток этого полумрака. Кричать снова и снова «Джело!» было бессмысленно. Его не вернуть… сегодня, как я надеялась. Только сегодня. Обойдя Джуна, я молча побрела искать путь назад и он опять пошел за мной, выдерживая некоторое расстояние.
– А из них ты с кем-нибудь спала? – шепотом уточнил сзади Джун. Фыркнув, я не посчитала нужным отвечать. Доложить ему, что с Санха мы были очень близки к этому? И я до последнего не отказалась бы от этой перспективы, если бы ни некоторые жирные «но».
– Ай-яй-яй! Сколько легавых в нашем святилище! – схватился за сердце Гук, изобразив предобморочное состояние.
– А сам-то раньше кем был? – не удержалась Рэй, снова заискрившая с ним взаимным недолюбливанием.
– В душе я всегда оставался милым, белым и пушистым закононарушителем. – расплылся прокурорский сын.
– Так, значит, и ты засланный казачок? – обратился Джун к Чонопу. Тот опустил глаза и, когда я ждала, что он скажет что-нибудь извиняющееся или раскаивающееся, хотя бы для вида, внезапно, не совладав с собой, парень просиял озорной улыбкой афериста, какой я на нём никогда не видела. Облизнув нижнюю губу, он прикусил её и легкомысленно передернул плечами, и с него будто упала полицейская форма, оставив загадочного бандита, до сих пор не отнесенного мной к ворам или убийцам. В самом деле, кем же был в золотых мой напарник? Джун не дал мне задуматься сильнее. – Знаете что, ребята, можете пристрелить меня на месте, или взять в заложники, но вы не заставите меня закрыть глаза на это логово и не запустить сюда отряд с облавой. Это бы навсегда опорочило мои погоны, так что, решайте…
Ёнгук, всмотревшись в Джуна, дико захохотал, схватившись за живот. Тот, вспомнив, что собой представляет, посрамлено заткнулся, зайдя за мою спину. Другие пытались держать себя в руках, пока юрист заходился смехом и, вытирая глаза, приходил в себя.
– Ой, бля… простите, майор. – потерев пальцами уголки глаз, выпрямился он. – Без обид, сам понимаешь. Не ожидал. Ты бы на моём месте тоже поржал.
– Не сомневаюсь, - процедил Джун сквозь зубы. – Теперь мне и самому хочется, чтобы меня пристрелили.
– Не спеши расставаться с жизнью, всегда успеется. – Ёнгук достал жвачку и, сунув её в свой порочный рот, частенько сыплющий бранью, но так гармонично, будто это были комплименты, начал жевать её, не стирая широкой улыбки во все свои идеальные зубы, обнажающиеся до дёсен. – Давай с тобой договоримся…
– Ты просишь полицейского заключить договор с преступником? – приподнял бровь Джун.
– Ну ладно тебе, в конце концов, один раз не ловелас. – подмигнул он мне и, спрятав руки в карманы, продолжил, что начал. – Я прошу тебя явиться сюда с облавой не раньше, чем через неделю. Тогда мы тебя отпустим с миром.