Танец с Принцем Фейри

Кова Элис

— Очень хорошо. Я позволю тебе это. — Он усмехается, отстраняется и садится на свое место. Я развлекаю его. Я в шоке от того, насколько мне это нравится.

Внезапно новая рассадка стала похожа на допрос. Это довольно волнующе. Я превратилась из уязвимой из-за недостатка знаний в обладательницу власти. Он собирается ответить на мои вопросы.

— Ваши волосы, они длинные? Или короткие?

— Где-то посередине, — отвечает он.

— До плеч?

— Чуть выше, совсем немного.

Я поджимаю губы, чтобы не ухмыляться как дурочка, когда начинаю рисовать

его портрет в своем воображении.

— Я должна предупредить Вас заранее, что мне невозможно солгать. Так что даже не пытайтесь.

— Я даже и не мечтаю об этом.

— Хорошо. — Я откинулся на спинку стула. — Ваши волосы вьются? Волнистые? Прямые?

— В основном прямые. Однако они часто имеют свое собственное мнение. Орен всегда говорит, чтобы я стригся покороче, так как они постоянно попадают мне в глаза.

— Вы убираете их от лица, когда они попадают в глаза? — Я могу посочувствовать разочарованиям, связанным с более длинными волосами.

— Известно, что время от времени я заплетаю косу или две. — Я слышу ухмылку в его голосе.

— Какого цвета?

— Темно-каштановый, немного темнее твоего. — Это дает мне почти точный оттенок.

— Какого цвета у Вас глаза?

— Зеленые.

— Как у сосны?

— Нет, скорее как липа³, — говорит он. Я разражаюсь смехом. — Что смешного?

— Зеленый, как липа? — Я качаю головой. Кто бы так описал свои глаза? — Это такой яркий цвет.

— Мне говорили, что у меня пронзительные глаза.

Я слегка нахмурила брови, пытаясь представить точный оттенок. Действительно ли они такие яркие, как он говорит? Темно-каштановые волосы, ярко-зеленые глаза... Это прекрасное сочетание.

— А как насчет челюсти?

— А что? — Его, кажется, забавляет, что я спрашиваю.

— Она шире? Более узкая? С щетиной?

— Я стараюсь держать себя чисто выбритым. Признаюсь, успех в этом может быть разным.

— Вы сейчас успешны?

— Нет. — Я почти слышу ухмылку в его голосе. Легкая щетина, значит.

— А форма Вашей челюсти?

— Признаюсь, я никогда ее не изучал. — Пауза. Я представляю, как он проводит своими гладкими пальцами по неровностям щетины. Останавливается, когда он говорит: — Более квадратная? Я полагаю?

Я издаю низкое хмыканье.

— Кажется, ты не удовлетворена этим ответом.

— Я просто...

— Скажи это, — требует он. Я думаю, было бы невозможно не прислушаться к его твердому тону.

— Я пытаюсь понять, что с Вами не так, — признаюсь я и тут же занимаю свой рот бокалом с медовухой.

— Что со мной не так? — Я слышу, как он тоже делает глоток.

— Вы говорите... потрясающе, — признаю я не более чем шепотом. — Я подумала, что Вы не хотели, чтобы я Вас видела, потому что Вы были страшным.

Его бокал мягко стучит по столу. Я слышу, как он встает. Я оскорбила его. Прежде чем я успеваю извиниться, он снова оказывается передо мной. Он берет мой подбородок костяшками указательного и большого пальцев. Он направляет мое

лицо вверх, туда, где, как я представляю, находится его лицо. Я знаю, что он всего в одном дыхании от меня. Я чувствую каждую капельку ноющего расстояния между нами в сочетании с удивительной потребностью преодолеть его. Мне жарко во всем теле, но я не могу пошевелиться, чтобы снять напряжение. Он поймал меня в ловушку двумя пальцами.

— Может быть, — шепчет он, — я пытаюсь защитить тебя, потому что я сногсшибателен. Потому что если бы ты посмотрела на меня теми глазами, которые, как говорит Орен, похожи на бушующее море, я бы никогда не смог тебя отпустить.

Я чувствую запах сладкого ликера на его дыхании. Я хочу почувствовать его вкус на его губах. Это желание настолько всепоглощающее, что я пугаюсь. Мой разум мгновенно отталкивает меня. Нет, что бы ни происходило между нами, это последнее, чего бы я хотела. Это начало того же пути, который привел к тому, что мой отец оказался так связан с Джойс.

Романтика хорошо начинается и плохо заканчивается. Именно так она одурачивает людей, заставляя их прилагать тщетные усилия. Джойс была для отца «светом», вытащившим его из отчаяния, вызванного смертью моей матери. А потом, как только он оказался у нее, она показала свое истинное лицо.

Я не позволю ни Лорду Фенвуду, ни кому-либо другому заманить меня в ловушку.

Он отпускает меня, как будто чувствуя мое колебание. Словно понимая, что я наконец-то пришла к тому же выводу, что и он. Лучшее для нас — избегать друг друга любой ценой. Если мы не сможем видеться, то не сможем вожделеть друг друга, и этот жар в конце концов угаснет.

— Спокойной ночи, Катриа.

Но даже когда я произношу эти слова и клятвы, от одного звука моего имени на его губах у меня перехватывает дыхание. Он оставляет меня с остатками огня, тлеющего в очаге — тлеющего внутри меня. Я сижу одна в затемненной комнате, все еще с завязанными глазами, медленно подправляя восхитительный мысленный портрет, который я начала создавать.

ГЛАВА 7

Я прохожу по главному залу от входа в столовую до свинцового стекла у дверей; выглядываю наружу и вижу, что дорога все еще пуста; я повторяю это. Мои юбки хлопают по лодыжкам, как и мои нервы. Я сжимаю руки.

— Это ужасная идея. Ужасная, ужасная идея. — Не то чтобы я имела на это право. Вчера вечером письмо ждало меня рядом с тарелкой, Орен сказал, что оно пришло почтовым голубем. Я была потрясена, что почтовый голубь мог найти дорогу сюда. Еще больше я была потрясена тем, что мои сестры действительно решили совершить путешествие, чтобы приехать в гости, как они обещали несколько недель назад.