Танец с Принцем Фейри
Шрифт:
— Нет, — говорит Дэвиен. — Раф, скажи тому, кто это, что я лично прослежу, чтобы у них был новый инструмент.
— А? Правда? Вы можете это сделать?
— Могу.
— Все в порядке. — Я передаю лютню обратно Рафу. Я не знаю историю этой лютни. Возможно, для кого-то она будет столь же сентиментальна, как для меня лютня моей матери. Такой прекрасный инструмент, как этот, должен передаваться по наследству, между членами семьи, между друзьями. — Это стоило того, чтобы просто поиграть. Спасибо.
Раф берет инструмент и убегает.
— Полагаю, это к лучшему. — Дэвиен вторгается в мое пространство. Одна рука опускается на мое бедро, скользит к пояснице. Другая переплетает пальцы с моими. — Если бы ты держала лютню, я бы не смог с тобой танцевать.
— Я не очень люблю танцевать.
Он откидывает голову назад, скептически сузив глаза.
— А я думаю, что любишь.
— Ты думаешь неправильно.
Дэвиен наклоняется и прижимается губами к моему уху.
— Я потратил месяцы, наблюдая за тем, как двигается твое тело. — Его рука опускается ниже, обхватывая мою плоть. — В тебе есть музыка и грация танцовщицы.
— Я не... — Я не успеваю возразить. Он сбивает меня с ног, вызывая тихий вскрик удивления. Его пальцы хрустят под моей пяткой. — Я же говорила тебе, что я не очень хорошо танцую.
— Перестань так волноваться. Просто двигайся, Катриа. Двигайся со мной.
Его голос, этот тон... роскошный и медленный, как смычок, проведенный по самой низкой ноте на скрипке. Требование резонирует во мне, как топот ног на площади. Я прижимаюсь бедрами к его бедрам. При каждом движении его веса его бедра прижимаются к моим. Я следую инстинкту, не беспокоясь о том, как глупо я должна выглядеть, потому что, когда мои глаза встречаются с его глазами, есть только он.
Моя грудь прижимается к его груди. Его рука обхватывает мою талию. Его туника с низким разрезом открывает упругую грудь, которую я видела в лунном свете в лесу. Его корона — мерцающее напоминание о том, насколько запретным он должен быть для моих человеческих рук. У меня перехватывает дыхание, и не только от танца. Я задыхаюсь, едва сдерживаясь, чтобы не умолять о большем — я хочу всего, в чем всегда себе отказывала.
Я хочу дерзать. Я хочу танцевать. Я хочу стать тем, кем никогда не была, даже если это всего лишь на одну ночь.
Музыка останавливается, и раздаются аплодисменты. Люди уходят с площади, а музыканты делают перерыв. Но глаза Дэвиена устремлены только на меня, дыхание тяжелое.
— Ты должна пойти со мной.
— Куда угодно, — тихо прошептала я.
Все осталось позади, когда Дэвиен втащил меня в главный зал Дримсонга. Там толпится несколько человек. Праздник охватил весь город, окрасив его песнями и радостью в цвета осени и зимних седин. Он ведет меня наверх и до самой двери в конце зала.
Это его комната.
Кровать с балдахином — коробчатая,
Дэвиен подводит меня к креслу, стоящему перед выходом. Он садится рядом со мной, наши бедра соприкасаются. Его рука все еще лежит на моей.
— Спой для меня снова, — шепчет он.
— Что ты хочешь услышать? — Я вздыхаю. Я не смогла бы сейчас петь, даже если бы попыталась. Мое горло слишком напряжено. Разум пуст.
— Что угодно. — Он поднимает руку, обхватывает мое лицо и лениво проводит большим пальцем по нижней губе. — Лишь бы я мог наблюдать за твоими губами.
— Я не могу вспомнить ни одной песни. — Мои щеки горят.
— Вот почему я никогда не хотел, чтобы ты смотрела на меня, — медленно говорит он, ухмылка опасно искривляет его рот. Он смотрит так, словно намеревается поглотить меня. — Потому что я знал, что если ты посмотришь, то будешь ошеломлена молчанием. А я никогда не хотел видеть тебя тихой.
Я смеюсь с большей убежденностью. Мне еще никогда никто не говорил, что хочет меня услышать. Чувство, что меня слышат и видят, опьяняет сильнее, чем слишком много фейри-медовухи.
— Я думала, это потому, что если я посмотрю на тебя, ты никогда не сможешь меня отпустить?
Настала его очередь хихикать.
— Ты помнишь это.
— Я помню каждую ночь, которую мы провели вместе, в мучительных подробностях. — Я сдвигаюсь, наши бедра соприкасаются, прижимаясь ближе друг к другу.
— Ты?
— Да.
— Как и я.
— Дэвиен... — Я ищу в его глазах ответ, который, как я знаю, не смогу найти, не спросив ни его, ни себя. — Что я здесь делаю? Что мы делаем прямо сейчас?
Дэвиен берет меня за подбородок, направляя мое лицо вверх. Он наклоняется немного ближе.
— Я не знаю... но мне кажется, мне это нравится. А тебе?
— Я не хочу, чтобы мне было больно. — Что-либо большее, чем шепот, сейчас было бы похоже на крик. Он так близко. Всего один вздох. Легкий трепет, и мои губы окажутся на его губах. Дрожь щекочет мой позвоночник, искушая проверить теорию.
— Я никогда не причиню тебе боль.
Правда. Мои глаза дрожат. Как что-то может быть правдой и ложью одновременно? Как возможно, чтобы он имел в виду что-то совершенно искреннее, но я знаю, что это неправда?
— Но все это причинит мне боль.
— Все что?
— Все эти чувства. Я знаю, чем это закончится. — Это закончится холодным домом и односторонним браком. Это закончится эмоциональной войной со словами, которые острее любой стали.
— Тогда давай не будем о них беспокоиться, — предлагает он небрежно.