Танец с Принцем Фейри
Шрифт:
— Что именно? — спрашивает Дэвиен. Орен и Джайлс все еще стоят позади нас, обсуждая содержание ритуальной книги и то, что еще они должны сделать, прежде чем завтра вернуть ее мастеру, у которого они позаимствовали ее.
— Все в этом мире. Как каждый дом сделан на заказ, уникален, создан руками тех, кто в нем живет. Запахи еды фейри, как они обжигают нос пряностями и цитрусовыми. Даже ваши закаты красивее... пока их не перекроют горы.
Дэвиен усмехается.
— Да... хорошо наконец-то оказаться дома. — Мимолетная гримаса пересекает мои губы. Он неправильно понял выражение. — Ты тоже скоро будешь дома. Особенно
— Это не то, что... — Я быстро отказался от возражений. Я не завидовала ему. Мне было грустно от мысли, что он будет здесь, а мне придется вернуться в этот холодный и такой болезненно нормальный мир по ту сторону Фэйда. Как мне донести это до него, если я едва ли готова признаться в этом самой себе? — Да. Это будет к лучшему. А когда это случится, я вернусь в мир людей и буду жить в этом поместье одна.
Молчание тяжелое и удивительно неловкое.
— Это не обязательно должно быть одиночество, — говорит он наконец, и так нежно, что я чуть не ломаюсь. Я поднимаю на него глаза, мое сердце спотыкается о то, что, как я надеюсь, он скажет дальше: Я мог бы пойти с тобой, пытается подменить его мой разум. Но вместо этого он говорит: — По вашим законам ты будешь считаться вдовой. Никто не узнает, что случилось. Скажем, я потерялся в лесу, — я написал письмо достаточно двусмысленным. Ты могла бы найти себе достойного спутника жизни, с которым провела бы свои дни, и никто бы не задавал вопросов.
— Я не выношу большинство людей, — пробормотала я.
Он слышит меня и смеется.
— А фейри лучше?
— Удивительно, но да. Кажется, у меня лучше получается ладить с фейри. — Я вспоминаю наш разговор о друзьях.
— Ты просто так думаешь, потому что вынуждена быть с нами. — Он усмехается.
— Нет. Я вполне способна продолжать ненавидеть тебя, будучи вынужденной быть с тобой. На самом деле, принуждение меня быть с кем-то обычно означает, что в итоге я ненавижу этого человека еще больше. — Я думаю о Джойс и Хелен. Они могли быть моей семьей, но это не мешало им быть надзирателями моей тюрьмы. Я без проблем ненавидела их и одновременно любила Лауру. — Я была готова ненавидеть тебя, когда ты впервые купил мою руку.
Он смеется.
— Должен признаться, я боялся, что это случится. Я говорил себе, что это не имеет значения, что ты средство достижения цели... но я был очень рад, когда этого не случилось. Я никогда не хотел этого и не радовался тому, что поставил тебя в такое положение.
Здесь нет ни капли дыма. Он говорит правду, как всегда. Я вдыхаю свежий воздух и выдыхаю всю затянувшуюся недоброжелательность от нашего скалистого начала — как в Мире Природы, так и здесь, в Мидскейпе. Он многое предложил в качестве моего приданого и даже пытался заботиться обо мне, как мог, когда думал, что уйдет без меня.
— Я была в восторге от мысли, что ты тоже меня не ненавидишь. Чего бы ни стоило мнение человека.
— Мнение человека? Не очень, — говорит он непринужденно. Затем Дэвиен переводит взгляд на меня, и в этот момент я понимаю, что он разобьет мне сердце, прежде чем все это закончится. Какие бы осколки еще ни остались, чтобы быть разбитыми. — Но твое мнение, Катриа... Я нахожу,
Мне кажется, или наши шаги замедляются? Мы идем немного ближе друг к другу? Наши плечи соприкасаются, хотя раньше этого не было? Я сглатываю. Тысяча вопросов горит на моем языке.
Я хочу спросить, Ты причинишь мне боль, как и всем остальным? Вместо этого я спрашиваю:
— Почему ты завещал это поместье мне? Орен и остальные сказали, что это было потерянное поместье твоей семьи. Почему бы тебе не оставить его себе? — Я должна знать, был ли он настолько благонамерен, насколько я ему доверяю.
— У меня будет целый замок в Верховном Дворе и все земли диких фейри. Самое меньшее, что я мог бы сделать, это дать что-то женщине, которая помогла мне вернуть мое право первородства. — Он смотрит в мою сторону. — Конечно, это решение было принято до того, как ты испортила ритуал.
— К счастью для меня, у меня есть письмо, написанное твоим почерком, в поместье, — поддразниваю я и слегка подталкиваю его плечом. Он снова хихикает, наклоняясь ко мне. — Ты навестишь меня? — Слова вылетают шепотом. Мне кажется, он меня не слышит, и я готова отказаться от вопроса. Мне не следовало спрашивать. Это было глупо. Я открываю рот, чтобы сменить тему, когда, к моему удивлению, он отвечает.
— Если смогу.
Фейри не может лгать. Он бы пришел и увидел меня. Даже после того, как он стал королем фейри. Хотя... это также не было безоговорочным «да». Была ли эта фраза еще одной из тех полуправд фейри?
Наш разговор прерывают звуки музыки и пения. Я смотрю вперед по мощеной дороге.
— Что это?
— О, я полагаю, это начнется сегодня вечером, — пробормотал Дэвиен с небольшой улыбкой.
— Что начинается?
— Первый праздник, посвященный окончанию осени и приходу зимы. Прошло так много времени с тех пор, как я наблюдал какие-либо праздники фейри.
— Праздники в честь осени? — спрашиваю я.
— Да, мы радуемся всем изменениям на нашей земле, особенно после долгих зим во время отсутствия Человеческой Королевы. Пойдем, Катриа, позволь мне показать тебе больше моего мира. — Он протягивает руку, ожидая. Я колеблюсь, но только секунду, а затем беру ее. Его теплые пальцы смыкаются вокруг моих, и я следую по линии его руки к широкому плечу, затем к резкому разрезу челюсти и нежному изгибу губ. Каково это поцеловать их?
Нет! Защитная часть моего разума возражает. Я не могу об этом думать. Вот так ты и страдаешь. Вот так ты и влюбляешься. Так твой мир захватывает другой.
Но этот голос слабеет с каждым мгновением. Может быть, я смогу пойти на это с открытыми глазами. Может быть, если я приму, что если это не более чем случайное увлечение, я сохраню свою голову и свое сердце. Мне не будет больно.
В моем сознании это звучит как ложь, но его рука такая мягкая. Его улыбка так заразительна. То, как он смотрит на меня, словно я единственная живая женщина, вызывает волнение, превосходящее все, что я когда-либо знала, и мы вместе устремляемся на большую площадь перед главным залом Дримсонга.