Танец с саблями
Шрифт:
Красивым научным языком это обзывается латентной преступностью. Вообще, выдумана масса слов для описания государственного бессилия.
— Почти угадал. Более того… По законам военного времени нам бы в героях России ходить!
— Не понял.
— Ну, видишь ли… Древние говорили: «враг моего врага — мой друг». Верно?
В изложении собеседника ситуация выглядела следующим образом. Некоторое время назад люди, с которыми сотрудничает Френкель, через свои каналы получили весьма интересную информацию. Согласно ей, человек, которого российские средства массовой информации именуют
Почему? Потому что в глазах значительной части исламских фундаменталистов он является как раз наоборот — борцом за веру, законно избранным президентом, знаменем и символом борьбы за независимость народов Кавказа.
Кроме того, в горах много нефти…
Доллары предназначались на покупку оружия, взятки московским чиновникам и хоть какую-то, символическую, гуманитарную помощь для многих сотен и тысяч голодающих беженцев.
Но получилось иначе. На пустынной горной тропе кожаный чемоданчик-»дипломат» перекочевал от доверенного племянника генерала к людям, которых в данный момент представлял Виноградовский собеседник. Сработали профессионально — охрана даже не успела понять, что происходит. Никакой стрельбы, никаких тебе взрывов… Сопровождающие вместе с ценным грузом просто-напросто испарились, исчезли — да так, что у службы внутренней безопасности сеператистов не осталось ничего, кроме твердой уверенности в их измене.
— Но, наверное — не без этого же? — уточнил Владимир Александрович. — Такие вещи без наводки не делают.
— Разумеется. Тот, кто нам помог, свое дело сделал. И должен был вернуться обратно к генералу, но… Покойников — его, и второго парня-водителя, обнаружили российские солдаты. Обнаружили на российском же блок-посту, незадолго перед этим подвергшемся нападению.
— Не понял…
— Я тоже. На обоих трупах следы пыток. Но это не местные, мы бы знали… И не федеральная армия — мы бы тоже получили информацию. Я закурю — не возражаешь?
— Пожалуйста! Свидетелей никаких?
— Нет. Ваши взяли одного из тех, кто устроил резню на посту: русский, лет тридцати. Матерый, говорят! Проофессионал. И без одного уха.
— Наемник? — удивился Виноградов.
— Неизвестно. Попробовали его на месте допросить, подручными средствами — молчал. Потребовал встречи с начальником в чине не ниже генерала! Ну, повезли в разведотдел бригады… А по пути он смылся. Сиганул на скорости из кузова — с моста, в речку!
— Как это? Хоть связан был?
— Прямо в наручниках.
— Силе-ен! — Владимир Александрович прекрасно представлял себе: небо, горы, каменная кладка перил и где-то далеко внизу — желтоватая пена, шумом своим перекрывающая натужный по причине разряженной атмосферы вой автомобильных двигателей. — Выжил?
— Тело не нашли.
— Всякое бывает… Но, собственно, вам-то что? Вы свое получили.
Собеседник нахмурился. Щелкнул зажигалкой, прикуривая вторую сигарету:
— Брак в работе. Мы обычно не оставляем следов. А тут — неизвестно что и кому успел рассказать наш… помощник перед смертью.
— Вряд
— Верно. Сепаратистам бы его информация ничего не дала. Но есть и другие… Которые умеют сопоставлять, анализировать. И делать выводы!
— Ты имеешь в виду ребят в погонах?
— Не только.
— Мафия? Думаешь — они?
— У российского криминала имеются самые разные возможности… — ушел от ответа Френкель. И продолжил:
— Некоторое время спустя люди из организованной престпности сделали нам очень интересное предложение. Интересное — и своевременное… Даже слишком своевременное!
— Что ты имеешь в виду? — по идее, такие, как Френкель представляют для организованных криминальных структур не меньшую опасность, чем для государства. Собаки, переставшие служить воспринятым от человека заповедям, не любят подчиняться и законам волчьей стаи… Поэтому в обоюдную добрую волю верилось с трудом.
Человек напротив был с ним согласен:
— Ты же читаешь газеты. И не только… После того, как в Москве и в Питере эти деятели поубивали и сдали ментам нескольких наших, пришлось реагировать. Помнишь?
— Помню.
Тогда по стране прокатилась ответная волна профессиональных ликвидаций «авторитетов» и «воров в законе» — уязвимыми были все, невзирая на место в преступной иерархии, и ни одно из убийств так и не попало в число раскрытых.
— Так вот… Мы, некоторым образом, поссорились. И тут вдруг с их стороны — шаг навстречу! Выгодное предложение. Как раз примерно на два с половиной миллиона «зелени». Занятно?
Виноградов в очередной раз за беседу пожал плечами. Вопрос был риторический — захочет собеседник, значит расскажет в чем суть. Если уж начал…
Так и получилось:
— Кстати, мы могли и раньше с тобой встретиться! Ты, говорят, на каком-то речном теплоходе отличился? Что-то там с террористами…
— Ну, не совсем так… — слава, вышедшая за пределы родины, грела. Но вызывала и вполне естественное беспокойство. — Какие уж террористы! Так, банда обкуренных подонков похулиганила, а мы успокаивали.
— А как пароход назывался?
— «Писатель Чернышевский».
— Ах, да… Я, как раз, в то утро на «Байкале» плыл.
— Шел, — механически поправил бывший моряк Виноградов. Вентиляция в заведении была приличная, но от табачного дыма начинали слезиться глаза. — На судах не плывут, а ходят.
— Из-звини! — не стал спорить Френкель.
На «Байкале», трехпалубном круизном теплоходе немецкой постройки, состоялась встреча обладателей изьятой у сепаратистов валюты с серьезными представителями российского криминалитета. Лайнер делал очередной туристический рейс на Валаам — и среди многочисленных пассажиров не слишком бросались в глаза напряженные физиономии головорезов из протокольного экскорта обеих «высоких договаривающихся сторон». Сами переговоры заняли пару часов, не более — остальное время участники встречи коротали за ужином и преферансом. Тихо, мирно… И во время стоянки на острове затосковавшие от трезвого безделья «братки» из бандитской охраны были отпущены к приятелям, случайно встреченным на борту стоявшего рядом «Чернышевского»…