Танец смерти: контрабандисты и загадочные убийства. Часть 1
Шрифт:
«Я должна вспомнить, хоть что-нибудь! Должна понять, как там оказалась и куда пропали мои вещи».
Лиза закрыла глаза и глубоко вдохнула. Она представила себя в отцовском кабинете, на старой кушетке, окруженной запахом лака и дерева. Рядом лежит затертая книга Александра Грина.
«Всё в порядке, я дома. Сейчас папа зайдет и, как в детстве, спасет меня от ужасных монстров».
Её охватило чувство умиротворения.
«Я год проработала под началом, трудоголика и деспота, а сейчас расклеилась из-за того, что попала в необычную ситуацию? Да мало ли их было в моей жизни? Вот,
Мысль о начальнике прояснила её сознание, и Лиза вспомнила, что случилось после того, как она пришла в себя у дерева.
Ощущая приближение ночи, она решила найти укрытие. После долгих блужданий, далеко впереди, она заметила зарево. Лиза направилась в ту сторону и вскоре перед ней возник уютный домик.
Не раздумывая, Елизавета постучала в дверь. Минуты тянулись бесконечно, но ответа не было. Она повторила попытку, уже готовясь искать другое убежище, когда та медленно отворилась.
В проходе появилась пожилая женщина в необычном наряде: ярко красной юбке, белоснежной рубашке, подпоясанной на талии темно-красным поясом, и коричневой повязке, аккуратно завязанной вокруг головы. В руках она держала деревянную рогатину. Глубокие морщины на её лице рассказывали о долгих годах жизни, наполненных искушениями и трудами. Её взгляд, полный укора, остановился на платье Елизаветы.
— Здравствуйте, я заблудилась и потеряла вещи, — без лишних раздумий начала Лиза, — Не могли бы вы предоставить мне ночлег на сегодня и дать возможность позвонить домой?
Женщина преклонного возраста посмотрела на неё, словно не понимая смысла сказанного. Подозревая, что диалог тут бессмысленен, Елизавета решила искать другой подход.
«Мама бы прокомментировала, если б увидела меня сейчас,» — пронеслось в её голове, когда она вспомнила про деньги, от которых упорно отказывалась.
Основная загвоздка заключалась в том, как их извлечь: они были хитро спрятаны, в стратегическом месте, на случай форс-мажорных обстоятельств, как говорил её папа.
Отвернувшись, Елизавета расстегнув несколько верхних пуговиц платья, извлекла небольшой платочек. Развернув его, она обнаружила внутри две купюры по пятьдесят евро и сто долларов.
Старушка с интересом следила за ней. Когда девушка протянула ей купюру в пятьдесят евро, она внимательно её рассмотрела. Женщина покрутила её в разные стороны, слегка помяла и даже понюхала.
— Что вы делаете? — возмущенно спросила Елизавета, пытаясь забрать деньги обратно.
Бабуся что-то невнятно пробормотала на незнакомом ей языке, не возвращая купюру. Повернувшись вполоборота к двери, она жестом пригласила Лизу войти. Ошеломленная происходящим, она на мгновение застыла на пороге, не зная, как поступить далее.
«Где я оказалась? Что это за место? Почему здесь нет ни одного телефона? На каком языке они разговаривают? Где все признаки цивилизации?» — вопросы вихрем кружились в её голове.
Тем временем старушка жестами показывала ей, что Лизе следует идти за ней.
Они вошли в уютную комнату, стены которой были украшаны яркими коврами, а в углу стоял деревянный столик с глиняными чашами. Женщина показала на низкий стул, предложив Елизавете присесть. Затем достала из кармана браслет с множеством разноцветных камней, и аккуратно положила его на стол. Старушка стала ей что-то объяснять, время от времени всматриваясь в неё с любопытством и некоторым подозрением.
Елизавета отрицательно покачала головой, давая понять, что не понимает её. Женщина показала на браслет, а затем на её руку. Стало ясно, что она хочет, чтобы Лиза надела его. Но почему?
«Возможно, это символ доверия или принадлежность к их общине?» — размышляла она.
Понимая, что отказ может лишь усилить подозрения, Елизавета решилась рискнуть. Она протянула руку и надела массивный обруч.
Как только он обхватил её запястье, стал теплеть, завибрировал, а затем, уменьшился в размерах. Страх охватил девушку — мелькнула мысль, что украшение может отсечь ей её конечность, и она рванулась его снять. Но старушка, внимательно наблюдавшая за происходящим, удержала её. Произнеся неизвестное Лизе слово, она заставила браслет вновь увеличиться, и он упал на стол.
Бабуся с облегчением кивнула и приложила руки к груди, словно демонстрируя своё доверие. Она разрешила ей остаться на ночь, поняла Елизавета.
Старушка поднялась и жестом пригласила её проследовать за ней. Она скрылась в темноте дверного проема. Лиза колебалась: идти за ней или нет? Но оставаться в этой комнате она не хотела.
Свет факела осветил узкую пыльную лестницу, ведущую в мансарду. Хозяйка дома слегка приоткрыла маленькую деревянную дверь, позволив Елизавете войти первой. В полутьме чердака единственным источником света был тусклый лунный свет, проникающий сквозь грязное окно и пробоины в крыше.
Её провожатая ушла, оставив у её ног старый матрац похожий на тощий тюфяк в качестве постели. Ей мгновенно вспомнилась удобная кровать в её доме, мягкие подушки и чистое белоснежное постельное белье. Сердце сжалось от тоски. Однако усталость была так велика, что даже мысли о домашних удобствах не могли остановить её от того, чтобы уснуть прямо здесь и сейчас. Елизавета оттащила матрац подальше от двери и, несмотря на все свои опасения, улеглась на него. Она решила, что утром найдет способ покинуть это место. С этой мыслью она уснула.
Глава 40. Принятие
"Человек способен на все — и на создание, и на разрушение." — Альбер Камю.
Елизавета вспомнила свой первый день на Орионе. Её разбудили на рассвете. Она попыталась отогнать назойливо-беспокойного гостя, не открывая глаз. Однако тот не унимался, настойчиво тряся и дергая её. С глубоким вздохом резигнации Лиза медленно приоткрыла веки. Её настроение, несомненно, оставляло желать лучшего.