Танец В Небесах
Шрифт:
Джас сделал знак, что подумает, а сам наслаждался - его сын, бледноватый, но живой, сидел рядом, советовался и, самое главное - называл его отцом, отчего в душе пели самые волшебные птицы. Джас улыбнулся и спросил:
– Малышка и впрямь твоя невеста?
– Да, - серьезно ответил сын, - у неё и у меня есть по перышку, подаренному нам Великим Путником. Я, взяв её впервые на руки, получил на свои крылья точно такую же синюю полоску, как и у неё.
– Покажи??
– попросил Джас, он видел крылья сына только сложенными.
Сайх
– Завидую, увидишь землю с неба. И горжусь тобой!! Моей заслуги только маловато в твоем воспитании.
– Отец, я многому у тебя научился и ещё научусь, ты выздоравливай поскорее, ох сколько дел ещё!! Надо до начала учебы надо успеть разобрать все это безобразие, каждый должен получить, что заслуживает, из этих … - сын скривился.
– Но деда и дед Джай одинаково говорят - в степи воздух стал чистым!!
В степи закипела работа - в каждом, даже самом малом поселении ставили старшим степняка из тех, кто был верен Джасу.
Сайх с Симом мотались целыми днями, иногда доказывать и уговаривать упершихся степняков не получалось, и вмешивался зверь мифический - одного его появления хватало, чтобы тут же исчезало недовольство, и все соглашались с новым старшиной. Про зверя мифического знали все, и навлекать на себя его гнев не рисковал никто. Вся степь с нетерпением ждала выздоровления Джаса, у многих были обиды и претензии к его сводной сестре - чудовищу в женском обличье. Было объявлено, что по выздоровлению Джаса будет справедливый суд, что бывал в старину, при большом скоплении народа, на большом пустыре, вмещающим много людей. Старейшины и уважаемые люди выслушивали обвинения и жалобы на судимого, а потом выносили справедливые приговоры. С распадом степи на отдельные уделы суды прекратились, а сейчас народ потребовал такого суда.
Джас уже пробовал садиться, он упорно старался быстрее выздороветь, знал, что сейчас происходит в степи и рвался туда, понимая, что его присутствие намного облегчит ношу, которую тянули отец, Сайх, Юнчи и зверь мифический. Вот и сегодня он, сжав зубы, уцепился за спинку кровати и встал, ноги тряслись, кружилась голова, но он упорно стоял, пережидая головокружение, а потом осторожно начал делать шаги, усмехаясь про себя:
– Родился вот заново, проходи все этапы снова. Сначала немощной пил из поилки, сейчас первые шаги делаешь!
Доковылял до стенки, обессиленно прижался спиной к ней, понимая, что назад, до кровати едва ли сможет доползти даже. Выступивший пот, заливающий глаза, вытереть не получается - руки тряслись, так вот и стоял он, надеясь, что кто-нибудь да заглянет к нему, ученики-лекари постоянно забегали к беспокойному пациенту.
И дождался… вошла Вилья и, увидев его, бледного, едва стоящего возле стены, возмутилась.
– Джас, ты с ума сошел? Зачем встал?
Он беспомощно взглянул на неё.
– Ты не можешь
– догадалась Вилья.
Подошла к нему и, взяв его руку, положила себе на плечо.
– Пошли потихоньку!!
Джас сначала замотал головой, отказываясь, но потом, чувствуя, что сейчас позорно растянется на полу, осторожно оперся на неё, стараясь не сильно наваливаться, мечтая, чтобы далекая такая кровать, оказалась в трех шагах.
Но шагов, на все более слабеющих ногах, оказалось гораздо больше, а маленькая, худенькая Вилья приговаривала как маленькому:
– Вот так, ещё шаг, молодец, умница. Вот так, все, дошли!!
– упорно вела его к кровати.
Джас мешком свалился на кровать, на минутку закрыл глаза и резко дернулся - Вилья старательно вытирала его мокрое лицо… близко-близко наклонившись к нему.
У Джаса замерло сердце - его недосягаемая, самая.., нет, единственная, нужная ему женщина, была так невозможно близко, можно было дотронуться до её щеки, но …недосягаемо именно для него такое, зажмурился, чтобы не видеть родное лицо.
– Джас, тебе плохо?
– Встревожилась Вилья.
Он помотал головой, потом взял её маленькую такую ручку в свою лапу и бережно-бережно поцеловал в средину ладошки.
– Джас, что ты, я не сделала ничего невозможного!
– смутилась Вилья. От его благодарного поцелуя её бросило в жар.
– Не смей вставать без разрешения лекарей!
Джас, не выпуская её руки, прижался на мгновение к ней щекой и, тяжело вздохнув, отпустил руку. Вилье как-то враз стало неуютно, холодно.
– Поспи, Джас! Я пойду, мне ещё надо других пациентов проверить!!
Вечером она, помявшись, попросила Лену:
– Лена, надо поговорить!!
– Хорошо, сестричка, уложу бандитку и поговорим.
Голуба раскапризничалась:
– Папа мой де? Хочу папочку сичас!
– Дочка, папа завтра прилетит, спросит, как ты себя вела, а что я скажу? Вредничала?
– Лена старалась разговаривать с ней как со взрослой, необычный ребенок, и с ней сюсюкать не было смысла - она мгновенно становилась неуправляемой, только любимый папочка мог сюсюкать - у него доченька была самая послушная и разумная.
– Вот сейчас ты закроешь глазки, поспишь ночь, а завтра с утра будем делать красивую прическу и ждать нашего самого любимого папочку.
Малышка послушно легла на бочок, подложила ручку под щеку и через пять минут спала.
Лена, замерев, смотрела на свое такое нечаянное, долгожданное счастье и от всего сердца говорила Великому - Спасибо!
Пошла к Вилье:
– Пойдем, сестричка, посидим на кухне, попьем чайку! У меня на родине самое лучшее место для душевных разговоров - кухня.
Посидели, Вилья вяло ковырялась в шарлотке, которую полюбила.
– Что, девочка, у тебя случилось, ты сама не своя?
– Лена, я не знаю, как сказать, но… - Вилья помолчала..