Танганайский лев
Шрифт:
При этом им не раз приходилось начинать отчаянную погоню за этими встречными челноками, так как местные рыбаки принимали чужеземца за своего, опасного врага и, завидев его, уходили от «Стрелы», как только могли. Но каждый раз, прежде чем им удавалось скрыться в густых тростниках прибережья, подзорная труба Симбы успевала доставить ему возможность разглядеть рыбаков; и каждый раз бедный Симба разочарованно опускал трубу, так как те, кого он видел в лодке, были чужие люди, а не Лео.
Пришла, однако, и «Стреле» очередь бежать вместо того, чтобы гнаться, как до тех пор, за рыбачьими челноками. В окрестностях мыса Кабого выходила в озеро маленькая флотилия рыбацких челноков, числом около шести. По приказанию Симбы Инкази должен был подойти к ним поближе, чтобы спросить этих людей, не видали ли они в окрестностях своего селения незнакомого, пришлого негра, или не встречали ли его здесь, на озере, держащим путь к горам Кунгве. Но рыбаки почему-то возымели недоверие к «Стреле» и, вероятно, предполагали в тех, кто в ней сидел, ловцов невольников и полагали, что им нетрудно будет победить этих двоих и ограбить их, благодаря тому, что рыбаков было много и что все они могли действовать сообща.
С дикими криками и гиком собирались они окружить со всех сторон «Стрелу», махали копьями и положительно осыпали бедный челнок целым градом стрел.
Ввиду этого с ними никак нельзя было вступить в переговоры, а приходилось только с возможной поспешностью удаляться. Инкази сумел ловко увернуться от них, и, несмотря на все военные хитрости и уловки рыбаков, маленькая «Стрела» вскоре опять неслась, подгоняемая попутным ветром, по волнам открытого озера.
Нападающие остались далеко позади и напутствовали беглецов тщетными угрозами, в которые и сами, конечно, не верили.
Под вечер «Стрела» снова проходила вблизи густо поросшего лесом берега, и вдруг Инкази показалось, что он видит там, на опушке леса, странного вида чужеземного негра.
— Смотри, Симба, — проговорил он, — видишь, он сидит там, притаившись в кустах!
Симба с лихорадочной поспешностью схватил свою зрительную трубу и направил ее в указанном направлении.
Инкази, действительно, был прав; странно выглядел этот человек, сидевший на самом берегу на суку свесившегося над водой дерева и любопытным взглядом следивший за маленьким судном. Конечно, он был весьма мало похож на жителей побережья Танганайки, хотя и был коренным местным жителем. Это был соко, как его называют туземцы, или, иначе говоря, шимпанзе.
Вероятно, этому лесному человеку, как и Инкази, зрительная труба Симбы также показалась страшной, потому что одним проворным скачком он исчез и скрылся в густолистых вершинах деревьев.
Но в душе Симба этот соко вызвал особенно живое воспоминание об одной охоте на этого «лесного человека», во время которой Гассан ловким выстрелом спас жизнь Лео. И уйдя в свои воспоминания, Симба молча сидел в лодке, погрузившись в задумчивость.
Ночь уже успела совершенно опуститься на землю и на озеро, прежде чем наши путники достигли жилища черта и его супруги и острова Муциму. Из-за постепенно свежевшего ветра озеро начинало волноваться, и утро едва начиналось, когда «Стрела» вошла, наконец, в залив Лувулунгу.
Инкази проехал немного дальше к тэмбе Лугери, чтобы предупредить своего зятя о грозившей ему опасности.
Симба же прямо поднялся в гору к тэмбе Мудимы.
— Лео здесь? — было его первым вопросом, обращенным к выбежавшему встретить его Сузи.
Тот удивленно смотрел на него.
— Лео? Да как же он может быть здесь? — спросил он.
Теперь и Симба опустил голову. В самом деле, как мог Лео найти дорогу к неприступной твердыне Мудимы? Совершенно чужой среди местных племен, едва ли успевший достаточно изучить местный язык и наречие, как мог он добраться сюда? Судьба его была почти что решена. Он должен был или умереть в этой дикой пустыне гор и лесов, или же попасть, в конце концов, в руки Солимана.
Целый день вплоть до глубокой ночи просидел Симба на каменной площадке скалы перед домом Мудимы, но паруса «Змеи» и «Стрелы» не появлялись в водах залива Лувулунгу.
Между тем в тэмбе все готовились к военным действиям; в пылу возбуждения войны Мудима хотел подвергнуть Фераджи жестокой пытке, так как теперь заподозрил в нем изменника и предателя. Он хотел выпытать у него какое-то признание, но Симба воспротивился этому, и Мудима уважил волю своего названного брата. Измученный и телом, и душой решился, наконец, Симба кинуться на свою постель, чтобы заснуть. Это была бесплодная мучительная погоня, розыски, не приведшие ни к чему. Солиман, вероятно, поступил гораздо разумнее; он действовал не так поспешно, но систематически, заходил в каждую деревню и повсюду расспрашивал о своем беглеце, выведывая, не видал ли кто чужеземно-го негра, — и таким путем он, конечно, скорее мог если не разыскать Лео, то хотя бы напасть на след беглеца.
Глава VIII
Под защитой Муциму
Арабская армада. — Салют «Лентяя». — Черное знамя. — Солиман и Мудима. — Чистосердечно. — Пусть бегут, Господь с ними! — Лео под защитой Муциму. — Встреча на острове Муциму. — Преследуемый. — Тихий залив и его тайна. — Ибрагим и Мабруки.
На следующий день взошедшее солнце осветило пеструю картину, полную оживления, в заливе Лувулунгу.
При самом входе в бухту расположилась целая армада арабских судов. Действительно, Солиман не стал начинать войны, имея в своем распоряжении всего двадцать человек воинов. В числе его судов кроме «Змеи» был и грозный «Лентяй», и еще два небольших судна, на которых прибыло до ста человек наемных солдат или воинов. А такие четыре судна да сотня воинов являлись для берегов Танганайки и его мирных рыбаков громадной силой.
Гордо развевались на верхушках мачт красные вымпелы, а большой красный флаг (штандарт) с золотым полумесяцем красовался на «Змее».
Симба, стоя на горном плато перед домом Мудимы, считал врагов. Конечно, твердыне Мудимы эта грозная сила не могла нанести вреда, но его страшила участь тэмбе Лугери.
Вдруг с палубы «Лентяя» блеснул огонек и затем показался дымок; звук выстрела из маленькой мортиры, единственного орудия в Удшидши, ясно донесся до той высоты, на которой находился Симба.
Собственно говоря, это орудие было не что иное, как маленькая потешная пушка вроде тех, какие употребляются в Германии на праздниках стрелков для придания большей торжественности виватам и для того только, чтобы производить шум. Но здесь эта потешная пушка носила громкое название «Громобой», и с помощью ее Солиман надеялся посеять настоящую панику среди туземцев.
Но Симба иначе понял значение этой пальбы; по его мнению, тот страшный выстрел, повергший бедных вадшидши на «Лентяе» в неописуемый ужас, был просто салютом, а так как сам он, Симба, не мог отвечать на него отсюда ружейными выстрелами, которые не были бы слышны там, внизу, то он распорядился поднять на своей хижине, стоявшей на самом краю обрыва, свой собственный флаг, привезенный им из Европы, — черный с изображением большого золотого льва, которому он был обязан своим прозвищем — Симба.