Танк на Медвежьем болоте
Шрифт:
— Пять. А что?
— Я сегодня в лес ходила…
— Договорились же: в одиночку теперь не ходить.
— Я с Акбаром. С ним я никого не боюсь. Я за клюквой… Мама попросила. Ты, говорит, Танька, посмотри: где в этом году клюква будет лучше.
— И?
— Нашла, хотела обратно идти… А потом думаю: время не позднее, где-то землянка должна быть рядом. Смотрю, тропка та самая. На болоте сейчас подсохло. И пошли мы с Акбаром. С километр отшагали, вдруг Акбар забеспокоился, почуял кого-то… «Молчи», — говорю. Это чтобы он голос не подал. И тут смотрю: следы свежие, вода в них сочится — впереди нас в сапогах кто-то прошел. Акбар носом, носом и — в сторону: нашел окурок. Вот он, смотри…
— Ого! У нас вроде бы такие никто не курит. Из города… А кто курил-то? Видела?
— Дальше слушай… До землянки совсем близко. Вижу: человек идет. Сам в дождевике, капюшон на глаза нахлобучен — не разобрать кто. За спиной — вещмешок, вроде солдатского. Пустой… Идет этот человек — хрум! хрум! У меня сердце так заколотилось, так заколотилось!
— С ружьем?
— Без ружья… Вот и землянка… Он туда… Залегли мы с Акбаром. Я боюсь — страсть! Вспотела. Минут десять лежали — платье на животе промокло. Потом слышу: дверь в землянку — бух, и этот, в капюшоне, — обратно…
— Да кто это был? Кто?
— Не видно! Он еще пригнулся — мешок-то теперь на плече тащит… Ну, думаю, ладно, мы тебя с Акбаром еще догоним, не уйдешь… И к землянке. Там даже дверь камнем плохо привалена. Спешил, видно. Вошли мы в землянку. Я — дрожу! Вдруг, думаю, там еще кто есть… Никого. Пусто… На столе — представляешь? — бутылка, стакан, блюдце… Чай из жестянки рассыпан… Я к тайнику.
— Неужели шкурки унес?
— Унес… Мы с Акбаром назад… По тропе — за ним… Чтобы проследить хотя бы до села, а там видно будет: главное — в какой дом он войдет…
— Ну?
— Слушай… «Ну»… А он в село не пошел, вот в чем дело… От большого стога сена — что на лугу, знаешь, стоит? — повернул назад на Ужовку.
— Зачем?..
— И по ней прямиком к старой мельнице… Мимо омута… А тут темнеть начало…
— И куда он делся?
— В мельнице. Там скрылся.
— У нее же двери заколочены. Мы сверху, с плотины, сколько раз по крыше лазали…
— Нет. Представляешь — он в дверь вошел! Значит, заколочено только для виду было… Или ключ у него есть… Подобрались мы с Акбаром поближе — там кусты кругом, да и темнеть начало… И вдруг выходит этот человек, мешок у него уже в руке, сразу видно — опять пустой. Вышел с мельницы, капюшон — еще ниже.
— Да не тяни ты — кто это был?
— Если бы я знала. Он по открытому месту дальше пошел. Я побоялась. Все темнее, темнее… Я домой. И прямо не могу сидеть. Пошла к тебе.
— Виктор Петрович скоро приедет.
— Нина Михайловна говорила — он на неделю. Значит, еще два дня.
— Надо завтра ей все рассказать.
— А ты как думал? Расскажу… Акбар, пора домой!
Пес уже спрыгнул со скамейки, перебежал дорогу и, виляя хвостом, стоял перед хозяйкой.
— Андрей, что это, смотри!
Таня схватила Андрея за руку: в одном из окон школы, на втором этаже, горел огонь. Красноватый, неверный, он порой затмевался, словно кто-то по комнате ходил.
Андрей почувствовал, как холодок испуга пробежал у него между лопатками.
— Это же в музее! Ну, что ты стоишь?
— Я не знаю… Что делать? Кто там? Никого там быть не может. Да?
Акбар зарычал.
— Ключ от музея у тебя?
— У меня. А может, там Нина?
— Думаешь, что говоришь? Ночью, зачем она туда пойдет? Я потому тебя про ключ и спросила. Бежим к ней!
Через четверть часа ребята, задыхаясь от быстрого бега и едва поспевая за широко, уверенно шагавшей Ниной, уже приближались к школе.
— Где вы видите огонь? Никакого огня нет, — Нина остановилась. — Показалось. Только зря меня подняли.
— Нина Михайловна, честное пионерское! Слово даем. Мы же оба, с Танькой… Мы не сразу к вам побежали. И Акбар видел — он даже рычать начал.
— Тоже, нашли свидетеля… Ну, хорошо, идемте внутрь, посмотрим.
Она открыла ключом входную дверь, на ощупь нашла в темноте рубильник, включила свет; загорелась тусклая лампочка в вестибюле, осветила желтым светом коридор и ряды вешалок у входа.
— Нина Михайловна, там кто-то ходит! — прошептала Таня.
Она вцепилась Нине в руку — в глубине коридора слышалось осторожное поскрипывание половиц, кто-то уходил вглубь здания.
— Кто там? — крикнула Нина.
Акбар, залаяв, кинулся на звук. В глубине коридора послышались грохот и звон стекла.
Когда Нина, включая по пути лампочки, добежала вместе с ребятами до конца коридора, они увидели Акбара, который бесновался перед закрытой дверью.
— Акбар, молчать!
За дверью было тихо.
— Кто там? — едва справляясь с волнением, снова спросила Нина.
Ответа не было. Тогда они втроем осторожно нажали на дверь, та нехотя поддалась. Со скрипом отъехала парта, которой дверь была прижата. Включили свет, в лицо пахнуло свежим лесным воздухом — одно из окон распахнуто настежь, на полу — осколки стекла.
— Через окно ушел, — сказал Андрей. — Нина Михайловна, что это? Кто это был?
— Давайте пустим по следу Акбара! — предложила Таня.
— Никаких — по следу! — Нина рассердилась. — А если это бандит с ножом? Тоже мне — герои. Вы где огонь видели?
— В музее. На втором этаже.
— Идемте туда.
Они стояли посреди комнаты, растерянно переглядываясь. Что произошло? Сдвинуто с места все, что лежало на полках, раскатились патроны, рассыпаны значки, на полу — несколько осколков от мин. Словно кто-то шарил по полке, задел рукой, уронил и не стал поднимать. Но самое страшное — ящик, тот самый ящик, в котором хранились отложенные про запас вещи: выдвинут на середину комнаты, крышка, которую держал загнутый гвоздь, сорвана и отброшена в сторону, содержимое разбросано по полу. Прямо под ногами кусок командирской планшетки — оторванный кожаный карман с клапаном, из него вывалился кусок пестрой, истраченной водою бумаги — часть полевой карты с размытыми очертаниями местности.