Танковая атака
Шрифт:
Прекратилось это безобразие году, эдак, в восьмом или девятом. Проволочный забор, будто по волшебству, возродился из ржавого праха и древесной трухи, на месте шлагбаума появились запертые ворота, покосившиеся вышки снесли, а по узкому коридору меж двух рядов колючей проволоки заходили взад-вперед дюжие ребята в камуфляже с матерыми сторожевыми псами на коротком поводке. С бетонных столбиков ограды, не мигая, таращились круглые зрачки следящих камер, ухабистая лесная грунтовка как-то незаметно для широкой общественности превратилась в прямую и гладкую, на зависть немецким автобанам, асфальтированную дорогу. «Кирпич» на съезде со скоростного шоссе никуда не делся, и таблички с грозными, как окрик часового,
Разумные люди, явившись в знакомые места и обнаружив произошедшие здесь изменения, с недовольным ворчанием поворачивали восвояси; неразумные, случалось, пытались проникнуть внутрь охраняемого периметра, но никто из них не преуспел. Диапазон нажитых при этом неприятностей был довольно широк, но о повторных попытках проникновения на полигон история умалчивает, из чего следует, что даже самым наглым и упертым нарушителям с лихвой хватало одного, первого и последнего раза.
За четыре года желающие посмотреть, что там за забором, повывелись, и теперь всякий, кому посчастливилось беспрепятственно миновать ворота внешнего периметра, мог спокойно, не опасаясь случайных встреч, любоваться из окна автомобиля неброскими красотами русской природы. Лес тут был чистый, ухоженный, как парк, но среди гостей этого уединенного места редко находились желающие совершить пешую прогулку: сюда приезжали не по грибы, да и расстояние между внешним периметром и базой было великовато для этих привыкших ценить свое время на вес золота людей.
В данный момент перед воротами того, что новые хозяина опустевшего танкового полигона для краткости именовали базой, стояли два автомобиля – черный «мерседес» представительского класса и тот самый внедорожник с синим проблесковым маячком на крыше, пассажиры которого буквально накануне впервые в жизни вживую видели настоящий «тигр» – ну, или, как минимум, то, что казалось таковым издалека. Лес остался позади. Он сплошной темно-зеленой, обильно забрызганной осенним золотом стеной возвышался в десятке метров от ворот, и, если оглянуться, можно было насладиться зрелищем прямой, как стрела, асфальтовой дороги, сходящей на нет в его пронизанных сентябрьским солнцем, по-хозяйски прибранных, вычищенных и упорядоченных на европейский манер дебрях. Из машин никто не вышел. Гости были званые, но нежеланные, даже самый титулованный из них далеко не соответствовал высокому статусу этого места. Все они чувствовали себя немного не в своей тарелке, вследствие чего старались держаться с достоинством, не выдавая своего смущения. В результате, как это всегда бывает с людьми, пытающимися задрать подбородок выше, чем ему предназначено природой, их поведение выглядело вызывающим и надменным.
Камер видно не было, но наблюдение, несомненно, велось. Громко щелкнуло реле, раздалось низкое гудение, и тяжелые створки ворот, погромыхивая, как далекий гром, начали разъезжаться в стороны, открывая проезд. «Мерседес» первым тронулся с места, въехал в ворота и остановился, повинуясь повелительному жесту обнаружившегося за ними рослого субъекта в камуфляже и с автоматом поперек живота.
– Проезжайте, вас ждут, – сказал охранник, внимательно всмотревшись в предъявленное пассажиром удостоверение, и отступил на шаг.
За «мерседесом» на территорию базы въехал джип. Сидевший за рулем капитан Самарцев опустил оконное стекло слева от себя и, приветливо осклабившись, сделал охраннику ручкой. Охранник ответил пустым, невидящим взглядом и потянулся к пульту, чтобы закрыть ворота.
– У, козел, – негромко произнес Самарцев. В его голосе звучала ненависть бродячего кобеля, которого
– Нашел, с кем связываться, – сказал ему капитан Зернов. – Ты лучше вокруг посмотри! Местечко-то любопытное, с какой стороны ни глянь!
Самарцев внял доброму совету и, изумленно присвистнув, остановил машину. Они очутились на широкой, выложенной цветной цементной плиткой площадке с прямоугольным газоном в центре. Прямо перед ними возвышался пригорок, макушку которого они могли наблюдать из-за ворот. Теперь было хорошо видно, что возвышенность искусственная, насыпная; хорошо виден был и дом – вернее, только его стеклянный фасад, поскольку все остальное скрывалось в толще пригорка, как будто кто-то опорожнил на выстроенный в стиле хай-тек шикарный особняк ковш гигантского, груженого землей самосвала.
– Что-то я не понял, – сказал Самарцев, – это вилла или бункер?
– Вилла, – заверил его Зернов. – Только проектировал ее, по ходу, не архитектор, а военный инженер-фортификатор. А так – самая обыкновенная вилла, скромный загородный домишко рядового российского чиновника.
– С приусадебным участком сорок на двадцать пять километров, – добавил Самарцев. – Живут же люди! Я тоже так хочу!
– Хоти на здоровье, – разрешил Зернов, – только больше никому об этом не говори. Оглянуться не успеешь, как станешь фигурантом служебного расследования. Объясняй потом, на какую такую зарплату ты эту лайбу приобрел!
Он похлопал ладонью по пластику передней панели и первым распахнул дверцу.
Их действительно ждали. С крыльца спускалась группа из четырех человек, двое из которых, здоровенные лбы в камуфляжных штанах, армейских ботинках и едва не лопающихся на могучих торсах майках защитного цвета, несомненно, были личными телохранителями хозяина. Эти держались сзади и по бокам; шествие возглавлял невысокого роста сухопарый гражданин в какой-то серо-зеленой полувоенной одежке, подозрительно смахивающей на обмундирование вермахта, а в центре этого живого треугольника неторопливо перебирал ногами широкие мраморные ступени крыльца господин Кулешов собственной персоной. Он был рослый, когда-то, видимо, очень стройный и спортивный, а теперь слегка раздавшийся, заплывший жирком, раздобревший от спокойной, сытой жизни на бюджетных харчах. Его холеное, лишенное возраста лицо в последнее время начало то и дело мелькать на страницах газет и экранах телевизоров, и, чем чаще это происходило, тем больше сходства оно, это лицо, по твердому (и тайному) убеждению капитана Зернова, приобретало с седалищем.
На Кулешове были брюки из какой-то мягкой коричневой ткани и что-то вязаное с поясом – Зернов не знал, как эта штука правильно называется, и про себя решил пока, до выяснения, считать ее кофтой. Можно было спросить у Самарцева, но Самарцев наверняка тоже этого не знал и ответил бы на серьезный вопрос очередной плоской остротой: полупердон, сказал бы Саша Самарцев, поскольку заведомо не мог придумать ничего умнее.
Звали господина Кулешова Сергеем Аркадьевичем. Подойдя к выбравшемуся из «мерседеса» прокурорскому чину, он снизошел до того, чтобы пожать гостю руку, после чего не преминул осведомиться, с кем имеет честь.
Прокурорский вручил ему свое служебное удостоверение, и хозяин взял себе за труд внимательно с ним ознакомиться.
– Заместитель прокурора области, – словно пробуя это словосочетание на вкус, протянул он, возвращая удостоверение владельцу. – А что ж сам-то времени не выбрал? Понимаю, понимаю – дела… А я вот решил немного отдохнуть на свежем воздухе. Что ж, пусть ваш шеф пеняет на себя – как говорится, ему же хуже. Но у вас ведь, насколько мне известно, имеются какие-то вопросы? Я слышал, областную прокуратуру почему-то заинтересовала моя коллекция?