«Танковая дубина» Сталина
Шрифт:
Теперь коротко взглянем на информацию, касающуюся современных танков (данные приводятся согласно «Полной энциклопедии боевых танков и самоходных орудий» О. Дорошкевича). Немецкий «Леопард-2» весит 62,5 тонны, на нем установлен турбодизель мощностью 1500 л.с., удельная мощность — 24. Английский «Челенджер-2» весит 62,5 тонны, на нем установлен дизель мощностью 1200 л.с., удельная мощность — 19,2. На советский 46-тонный Т-80 ставилась газотурбинная установка мощностью 1,250 л.с., удельная мощность — 27. Французский «Леклерк» весит 54,5 тонны, на нем применяется турбодизель мощностью 1500 л.с., удельная мощность — 27,5. Американский 62,5-тонный «Абрамс» был, по сути, «построен вокруг» своего многотопливного турбинного двигателя мощностью 1500 л.с., его удельная мощность — 24 (на этот двигатель, между прочим, тоже ставят ограничитель). Одним словом, «излишняя» мощность двигателя «тридцатьчетверки» (на самом деле ничего «лишнего» в этом плане не наблюдалось) и тот факт, что он был дизельным, — это, с моей точки зрения, не недостаток, а, напротив, наглядно продемонстрированная способность советских конструкторов того времени заглядывать в будущее. И если Т-34 был столь сложен в управлении и требовал «виртуозности» от советских механиков-водителей, мне непонятно, каким образом его фрикционы не горели в условиях жаркой Африки спустя сорок пять лет после окончания Второй мировой. Последнее могу засвидетельствовать лично: Т-34-85 советского производства я часто встречал во время службы офицером в воюющей Анголе в 1989–1991 годах, где они оказались после долгой службы в советской и кубинской армиях, но тем не менее вполне пригодились вооруженным силам этой африканской страны.
Отмечу также, что если М. Барятинский, М. Зефиров и Д. Дегтев являются представителями «отрицательного» полюса мнений о Т-34, то вот образцы «положительного» полюса я, как мне кажется, не приводил. Мнения процитированных мною немецких и советских танкистов и экспертов абсолютно трезвые и взвешенные — то есть располагаются где-то «посередине». Никакой чрезмерной восторженности в их высказываниях на этот счет я не нашел. К тому же я не верю и в то, что солдат и офицеров элитных частей Вермахта и войск СС кто-то мог против их воли заставлять идти в бой на «недотанках», произведенных «недочеловеками». Когда немцы использовали бронированные машины (причем не только Т-34, но и Т-26, БТ и КВ — десятки соответствующих фотографий можно при желании найти в Интернете) и артиллерийские орудия, захваченные у Красной Армии, они делали это только потому, что их полностью устраивало соотношение между их несомненными преимуществами и столь же ясно видимыми недостатками. И если гауптштурмфюрер войск СС шел в бой на Т-34 первых выпусков вместо Pz.IV «продвинутых» модификаций, то делал он это исключительно потому, что даже «дефективный» советский танк как минимум ничем не уступал «конструктивно отработанному» немецкому. Надо учитывать, что при этом эсэсовский офицер не мог не знать о вполне реальной опасности быть подбитым своей же противотанковой артиллерией и авиацией. Не занимались бы тем же самым и финны, покупавшие у Германии захваченные советские «сотки» (Sotka — «утка» по-фински: силуэт Т-34 напоминал финнам силуэт сидящей на воде утки), и итальянцы, в чьих войсках, как оказалось, тоже попадались захваченные «тридцатьчетверки».
Часть третья. Июнь 1941-го: чья дубина больше?
Все познается в сравнении
Танковые парки Красной Армии и Вермахта накануне войны
Начнем с выяснения общего количества бронетехники, имевшейся у СССР и Германии 22 июня 1941 года. Как мы помним, «История Второй мировой войны» дает лишь количество новейших КВ и Т-34 (1864 единицы), скромно умалчивая о всех остальных танках (том 3, с. 384). Упорно молчали по этому поводу и все прочие доступные широкой читающей публике советские источники. Можно сказать, что общая численность боевых машин Красной Армии оставалась своего рода «табу» вплоть до развала СССР. Сегодня этот вопиющий пробел относительно легко устранить. Изданный еще в советское время сборник «Канун и начало войны» сообщает, что с 1930 года по июнь 1941 года советская танковая промышленность произвела более 30 тысяч танков (с. 24) и что Сталин в беседе с посланником американского президента Г. Гопкинсом в июле 1941 года говорил о 24 тысячах танков, имевшихся в распоряжении Красной Армии (с. 27). Тот же сборник подсказывает, что «перед Второй мировой войной у нас имелось танков больше, чем у Германии, Италии, Японии, Англии, Франции и США, вместе взятых» (с. 29). Впрочем, можно было обойтись и без деликатных иносказаний: в сентябре 1939 года у «миролюбивого» Советского Союза танков было в два раза больше, чем во всем остальном мире. Эта ситуация мало изменилась и к 22 июня 1941 года.
В доказательство приведем сведения из работ современных историков. Р. Иринархов в книге «Красная Армия в 1941 году» пишет, что к началу войны в Красной Армии имелось 23 815 танков и 5242 бронеавтомобиля (с.164). М. Барятинский на с. 6 книги «Танки СССР в бою. 1919–2009» приводит табличку с численностью танкового парка СССР в разные годы. Из нее следует, что на 1 января 1941 года в Красной Армии числилось 23 367 боевых машин. Если к этой цифре прибавить общий выпуск танков в первом полугодии 1941 года, равный 1800 штук (там же, с. 11), то выходит общая цифра в 25 167 танков. Если сделать поправку на машины, произведенные в последнюю неделю июня, то получится примерно 25 000 танков во всей Красной Армии «по Барятинскому». Существуют и иные мнения. Австрийский историк Хайнц Магенхаймер в статье «Стратегия Советского Союза: наступательная, оборонительная, превентивная?» дает общее число танков Красной Армии на 22 июня 1941 года в 24 500 машин (сборник «Правда Виктора Суворова-2», с. 114). В. Бешанов в книге «Кроваво-красная армия» указывает цифру в 25 886 танков (с. 138). Л. Лопуховский и Б. Кавалерчик, ссылаясь на весьма информативный «Статистический сборник № 1», утверждают, что на 1 июня 1941 года в РККА состояло на вооружении 23 078 танков и 2376 танкеток Т-27: итого 25 454 танков и танкеток («Июнь 1941. Запрограммированное поражение», с. 441). Они же, кстати, подсказывают, что за оставшиеся три недели до приграничных округов доехало еще 206 новейших танков: 138 Т-34, 41 КВ и 27 Т-40 (там же, с. 442). Виктор Суворов на с. 172 книги «Святое дело» сообщает: «На 21 июня 1941 года Красная Армия имела 25 000 танков. Это вынуждена признать даже «Красная Звезда» (номер за 29 мая 2001 г.). Итак, разброс данных от 23 815 «по Иринархову» — до 25 886 «по Бешанову». Нетрудно заметить, что «золотая середина» — это около 25 000 танков всех типов, которую, кстати, озвучил и главный печатный орган Российской (а в недалеком прошлом Советской) армии — «Красная Звезда». На эту цифру я, с вашего позволения, и буду ориентироваться в дальнейшем. Возможно, кто-то скажет, что часть этих машин числилась не в армии, а в войсках НКВД (в том же ведомстве, кстати, имелись также бомбардировочная авиация и гаубичные полки). Считаю, что это не имеет никакого значения: в конце концов, никому не приходит в голову считать отдельно немецкие танки, имевшиеся в Вермахте и войсках СС.
Хочу еще раз подчеркнуть: указанная цифра в 25 000 танков не включает бронированные тягачи «Комсомолец», которых, согласно С. Залоге и Д. Грандсену, с 1937 по 1941 год в СССР была произведена 4401 штука («Soviet Tanks and Combat Vehicles of World War Two», c. 103). Впрочем, немецкий историк Йохен Фоллерт утверждает, что упомянутая цифра — 4401 — отражает наличие «комсомольцев» в Красной Армии в январе 1941 года (20,5 % от всего количества специализированных тягачей). Всего же, по его информации, тягачей этого типа до войны было произведено 7780 единиц («Tyagatshi», с. 89). Так или иначе, эти машины, по сути, представляли собой танкетки, вооруженные пулеметом ДТ. Их обычно не учитывают при подсчетах советских бронированных машин накануне войны: возможно, это и правильно. Но можно ли тогда принимать во внимание тысячи доставшихся Вермахту французских танкеток-тягачей «Рено» и сотни бронированных транспортеров Lorraine? Ведь эта бронетехника вообще ничем не вооружалась. 27 июня 1941 Ф. Гальдер сделал следующую запись: «Вагнер (генерал-квартирмейстер) доложил о большом трофейном складе в Дубно (группа армий «Юг»): большое количество жидкого топлива и бензина, 42 210-мм мортиры, 65 пулеметов, 95 грузовых машин, 215 танков, 50 противотанковых пушек, 18 артиллерийских батарей» (том 3, книга 1, с. 53). Сегодня я почти уверен в том, что упомянутые «215 танков» как раз и являлись тягачами «Комсомолец». Логика генерала Вагнера понятна: как еще назвать бронированную гусеничную машину, вооруженную пулеметом?.. Ведь называли же (и до сих пор называют) «танками» немецкие «командирские» машины! Так или иначе, оставляя «комсомольцев» «за кадром», я все же предлагаю о них не забывать. Тем более что сами немцы считали их боевыми машинами и часто использовали в этом качестве при охране коммуникаций.
Думаю, что не помешает сделать примерную разбивку упомянутых 25 тысяч танков по типам: все-таки хочется знать, чего так стеснялись товарищ Жуков и советские военные историки. Используя данные, взятые из разных источников (преимущественно из книги М. Барятинского «Танки Второй мировой»), можно составить следующую приблизительную табличку по составу советского танкового парка на 22 июня 1941 года:
Таблица № 4
В отношении БТ-2 и БТ-5 я указал не точные цифры наличия танков этих типов в Красной Армии на 22 июня (таковых в моих источниках не оказалось), а общие данные по количеству машин, выпущенных промышленностью за годы серийного производства («по Дорошкевичу»), Это я сделал, чтобы от общей численности танков БТ накануне войны, предоставленной М. Барятинским, прийти к минимально возможному наличию в Красной Армии более современных танков БТ-7. Как видим, из 7549 танков БТ в Красной Армии к началу войны минимум 4908 единиц (65 %) приходилось на БТ-7 и БТ-7М.
Цифры по Т-34, КВ и Т-40 я привел по книге Виктора Суворова «Святое дело» (с.324). Он, в свою очередь, ссылается на уже упоминавшийся выше весьма информативный, но столь же редкий фолиант — «Боевой и численный состав Вооруженных сил СССР в период Великой Отечественной войны. Статистический сборник № 1 (22 июня 1941 года)», изданный чрезвычайно ограниченным тиражом в Москве в 1994 году. Получается, что «каноническое» число советской историографии — 1864 единицы Т-34 и КВ — занижало реальное количество машин этих типов на 247 штук. Отметим также, что танки БТ-7М, выпускавшиеся с 1939 года, а также плавающие танки Т-40, принятые на вооружение 19 декабря 1939 года (вместе с Т-34 и КВ), трудно назвать «устаревшими». Между тем этих машин, начисто «забытых» советскими мемуаристами и историографами при подсчетах танков «новых типов», на 21 июня 1941 года в Красной Армии имелось 1064 единицы.
Нетрудно прикинуть, что общее количество «поименно» вошедших в список танков — 24 130 единиц. На что может приходиться разница примерно в 870 машин? Возможно, в число «прочих» (это, по сути, цифра-«затычка») могут входить устаревшие, но еще не списанные советские танки Т18 (МС-1) образца 1929 г., оснащенные перед войной 45-мм пушкой. Согласно книге М. Барятинского «Танки Второй мировой», они принимали участие (и, как он пишет, «в ряде случаев не без успеха») в приграничных сражениях на Украине и в битве за Москву (с. 206). Возможно, в те же 870 «неопознанных» машин входят «экспроприированные» в ходе «освободительных походов» в Польшу и страны Прибалтики импортные танки (преимущественно английского, итальянского и французского производства).
Понятно, что в общее число — 25 000 танков — не вошли в полном составе и 2376 старых танкеток Т-27 (советский вариант английской Carden-Loyd Mk.VI), имевшихся в Красной Армии. Из Приложения № 3 видно, что на 25.10.1940 года 14 танкеток этого типа числились в 3-й танковой дивизии 1-го мехкорпуса. Еще 38 Т-27 состояли на вооружении 4-го мехкорпуса Киевского Особого военного округа. Семь танкеток этого типа имелись в распоряжении 24-го мехкорпуса того же округа. Таким образом, я «пристроил» 59 единиц Т-27. Где же остальные 2317 штук?.. Е. Дриг подсказывает, что в целях экономии моторесурса самых ценных машин (Т-28, Т-35, Т-34 и КВ) 800 танкеток этого типа были выделены для обучения механиков-водителей в батальонах средних и тяжелых танков. Скорее всего, большинство Т-27 в штатной численности танковых частей и соединений просто не учитывалось: их считали чисто учебными машинами. По утверждению М. Барятинского («Танки Второй мировой», с. 216), Т-27 активно использовались Красной Армией в начальный период войны и в качестве артиллерийских тягачей для противотанковой артиллерии (вместе с уже упоминавшимися «комсомольцами»), В таком случае какое-то их количество могло проходить по ведомостям артиллерийских частей. Не выясненное пока мною число Т-27 было передано воздушно-десантным войскам. Читатель может задать вопрос: а зачем мы вообще считаем все это «барахло»?.. Я, разумеется, согласен, что танкетки Т-27 явно не отвечали требованиям времени (хотя в умелых руках вполне успешно применялись против немецкой пехоты). Вместе с тем совсем забывать о них не хочется: ведь при подсчетах бронетанковых «активов» Германии и ее союзников советские военные историки не брезговали учитывать и еще более древнее старье.
Если брать по максимуму машины, вооруженные огнеметами, пулеметами и короткоствольными пушками КТ-28, то выходит, что 6049 танков (24 % от общего числа) из 25 000, имевшихся в распоряжении Красной Армии на 22 июня 1941 года, не имели возможности эффективно бороться с танками противника. Доля же «танкоубийц» составляла почти 19 000 (76 %) машин. Используя данный термин, я имею в виду танки с пушками калибра 37 мм и выше с длиной ствола, обеспечивавшей сравнительно высокую начальную скорость бронебойного снаряда — свыше 550 м/сек. Только такие орудия предоставляли возможность эффективного поражения бронетехники противника.