Танковая промышленность СССР в годы Великой Отечественной войны
Шрифт:
Передислокация авиадизельных мощностей Кировского завода была санкционирована постановлением СНК от 29 июня 1941 г. [212] Закончить перемещение необходимо было к 15 июля, а монтаж оборудования – к 10 августа [213] .
Уральский турбинный завод не имел собственной заготовительной базы для литейного производства нового вида продукции. В порядке кооперации УЗТМ должен был осуществлять для него термообработку деталей, большую часть литья, производство поковок и штамповок дизельного двигателя. Для этого на УЗТМ перемещался цех цветного литья Кировского завода. Установку оборудования необходимо было завершить к 5 августа (менее чем через месяц) и начать выпуск силуминовых заготовок с 1 сентября 1941 г. Но в положенные сроки завод уложиться не смог и начал выпуск отливок в ноябре 1941 г. [214] Соответственно, только тогда смог запустить серийное производство двигателей и турбинный завод.
212
РГАЭ.
213
РГАЭ. Ф. 8115. Оп. 8. Д. 82. Л. 311.
214
ГАСО. Ф. P-262. On. 1. Д. 17. Л. 105, 122; Д. 67. Л. 298.
В обеих рукописях по истории Уралтурбозавода содержится утверждение, что на Уралмаш «эвакуировались» только отдельные работники цеха цветного литья Кировского завода, без оборудования [215] . Однако это утверждение не подтверждается целым массивом документов, которые будут использованы ниже. Здесь мы упомянем лишь, что по состоянию на 7 июля 1941 г. цветнолитейный цех ленинградского завода уже был в дороге в Свердловск.
Для работников этого цеха Уралмаш должен был к концу осени построить 50 домов упрощенного типа (бараков) [216] . Такое количество жилья для небольшой «группы специалистов» – это слишком расточительные условия.
215
История дизелестроения на заводе № 76 б[ывшего]. НКТП. Рукопись. Л. 5 // Материалы музея истории Уральского турбинного завода; История турбомоторного завода Свердловского Совнархоза за годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Рукопись. 1959. Л. 7 // Материалы музея Уральского турбинного завода.
216
РГАЭ. Ф. 8115. Оп. 8. Д. 82. Л. 312.
В связи с ростом танкового производства остро встал вопрос о дополнительном выпуске топливных насосов для дизельного двигателя В-2. Поэтому в срочном порядке на Куйбышевском карбюраторно-арматурном заводе (Куйбкарз) и ЧТЗ началось освоение производства топливных насосов для СТЗ (хотя запустить выпуск топливных насосов на ЧТЗ пытались еще в 1940 г.) [217] . Отметим, что все военные годы продолжались в целом безуспешные попытки значительного расширения производственной базы по выпуску топливных насосов. Их изготовление пытались организовать в том числе на заводе № 76 НКТП (Уралтурбозавод). Но в итоге реально их производил только челябинский Кировский завод (после эвакуации харьковского завода № 75). Лишь с конца 1943 г. удалось наладить ограниченный выпуск топливной аппаратуры на барнаульском заводе № 77 НКТП [218] .
217
РГАЭ. Ф. 8115. Оп. 8. Д. 82. Л. 313, 316.
218
РГАЭ. Ф. 8752. Оп. 4. Д. 728. Л. 11–12.
В начале войны резко увеличилось танковое производство на ЧТЗ. По первоначальным планам, сформулированным в конце июня, завод должен был выпустить в июле 30 танков, в августе – 50, в сентябре – 75, в октябре— 100, в ноябре – 150, в декабре – 175; а в начале 1942 г. выйти на уровень месячного выпуска 200 КВ-1 [219] . Однако уже в начале следующего месяца программа на III квартал 1941 г. была несколько снижена: 25, 40 и 65 танков соответственно [220] .
219
РГАЭ. Ф. 8115. Оп. 8. Д. 82. Л. 143–144.
220
РГАЭ. Ф. 8115. Оп. 8. Д. 82. Л. 178.
Выполнить даже сниженный план без дополнительной помощи заводу было невозможно. Согласно постановлению ГКО во второй половине июля 1941 г. в Челябинск командируется целый ряд ведущих конструкторов и специалистов Кировского завода по производству танков во главе с заместителем главного конструктора Н.Л. Духовым. Ленинградцы выслали челябинцам большое количество специальной оснастки, приспособлений и инструментов, изготовили ряд сложных заготовок и деталей танков.
Для скорейшего обеспечения программы по танкам директору Челябинского тракторного завода разрешалось задействовать на танковом производстве оборудование, занятое на изготовлении других видов продукции. При этом категорически запрещалось использовать оборудование танкового производства для обеспечения выполнения плана по другой продукции [221] . Таким образом, ЧТЗ в первые месяцы войны смог резко увеличить выпуск танков: с 21 шт. во II квартале до 75 шт. в III квартале 1941 г., т. е. более чем в 3 раза (подсчитано по данным таблицы 5.2 приложения).
221
ОГАЧО. Ф. P-792. On. 1. Д. 82. Л. 135.
Но принятых мер оказалось недостаточно. Сказалась спешка при организации выпуска боевых машин. Темпы производства танков в первые месяцы войны на Челябинском тракторном заводе хоть и существенно превысили довоенные показатели, но при этом значительно отставали от запланированных. Даже с учетом роста производства в первые военные месяцы план III
222
РГАЭ. Ф. 8115. Оп. 8. Д. 82. Л. 178–179.
223
ГАСО. Ф. P-262. On. 1. Д. 20. Л. 132; Д. 66. Л. 15.
В отечественной литературе процесс переброски танковых и кооперирующих с ними мощностей на восток в конце июня – начале июля 1941 г. традиционно рассматривается в рамках эвакуации промышленных предприятий в годы Великой Отечественной войны. Эта точка зрения укоренилась еще в советский период: в двух наиболее крупных советских работах («История Великой Отечественной войны Советского Союза» и «История второй мировой войны») термины «переброска», «вывоз» и «эвакуация» применительно к перемещению мощностей Кировского и Мариупольского заводов в обозначенный период используются как синонимы [224] .
224
История Великой Отечественной воны Советского Союза. 1941–1945. Т. 2. Отражение советским народом вероломного нападения фашистской Германии на СССР. Создание условий для коренного перелома в войне. М., 1961. С. 141; История второй мировой войны. Т. 4. Фашистская агрессия против СССР. Крах стратегии «молниеносной войны». М., 1977. С. 137.
На современном этапе развития историографии данная традиция была продолжена: в своей работе Н. С. Симонов процесс эвакуации промышленных предприятий (в том числе танковых) начинает летними месяцами 1941 года [225] . А. Ю. Ермолов перемещение мощностей Кировского завода в Свердловск в первые дни войны приводит как пример успешной эвакуации танковых предприятий [226] .
Примерно в таких же рамках идут рассуждения в коллективной монографии «Экономический фундамент Победы», изданной в 2015 г. [227] Несмотря на современность издания, авторы работы в части описания событий начала войны, когда начинается переброска и эвакуация промышленности на восток, используют в основном труды советских историков. Вновь вводимых документов не представлено. Следовательно, назвать эту часть монографии «современной историографией» можно лишь условно. Тем не менее авторы главы V вслед за литературой советского периода считают все перемещения производств в первые месяцы войны эвакуацией [228] .
225
Симонов Н. С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920—1950-е годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управления. М., 1996. С. 141.
226
Ермолов А. Ю. Эвакуация предприятий советской танковой промышленности в 1941 г.: уникальное историческое явление или масштабная неудача? // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: История России. 2010. № 2. С. 23–24.
227
Экономический фундамент Победы: параллели истории и современности: монография / под общ. ред. И. В. Караваевой. М., 2015.– 344 с.
228
Экономический фундамент Победы… С. 101.
Однако решение о формировании нового расширенного уральского танкостроительного комплекса и расширении сталинградского, перемещении сюда соответствующих мощностей западных производств было принято буквально в течение первых дней войны. Если в
отношении ленинградских предприятий и можно предположить вероятность раннего этапа эвакуации, поскольку город практически сразу же оказался со стороны Финляндии в прифронтовой зоне (хотя формально война между СССР и Финляндией началась только 26 июня), то Харьков и Мариуполь в конце июня – начале июля 1941 г. оставались в глубоком тылу. Более того, в постановлениях СНК и приказах наркоматов, датированных концом июня – началом июля 1941 г. и санкционирующих переброску оборудования и кадров на Урал, слово «эвакуация» первоначально не использовалось. Из их текста напрямую следует, что цель перемещений – это создание новых производств на востоке страны, а не спасение «старых» предприятий от возможного захвата противником.
Справедливости ради нужно отметить, что впоследствии термин «эвакуация» стал фигурировать в делопроизводственной документации. В частности, в своем приказе от 7 июля 1941 г. В. А. Малышев использовал слова «эвакуация» и «эвакуированный» относительно мощностей Кировского завода, которые к тому моменту уже находились в процессе транзита в Свердловск [229] . Но в данном контексте эти термины были применены скорее как синонимы «перевода» и «переброски»: с конца июня все перемещение грузов на восток шло через санкцию Совета по эвакуации при СНК СССР и контролировалось им же.
229
РГАЭ. Ф. 8115. Оп. 8. Д. 82. Л. 311–321.