Танненберг
Шрифт:
– Александр Васильевич! – Воскликнул он радостно. – Ну, наконец-то! Рад, что вы так быстро добрались.
– Спешил, как мог. – Ответил Самсонов. – Здравствуйте, Яков Григорьевич.
А Жилинский тут же обратился к докладчику:
– Так, в общем, передайте своему генерал-майору Порецкому (начальник 26-ой дивизии Второго корпуса), что лошадей у меня в Варшаве всё равно нет, и пусть как хочет, так и добирается до Августова, если выгрузился на другой станции, отдельно от обоза. Это приказ! А если он не соберёт свою дивизию в срок, то лишится должности.
Подполковник подавленно согласился, развернулся
– Опять бардак? – Сочувственно спросил Самсонов.
– В лучших традициях! – Подтвердил Жилинский. – Надо же так! Что-то напутали в предписаниях, и часть войск поехала не в Августов, а сгрузилась в Гродно. Причём обоза у них нет вообще. И солдаты голодные. Так явился ко мне проситель, минуя Орановского (начальник штаба Варшавского округа), чтобы я выделил им четыре эшелона и отвёз в Августов. Представляете, что будет, если четыре эшелона изъять из общего потока и пустить вне графика?
– Ещё бы. – Согласился Самсонов. – Вся ветка встанет.
– Так ещё и лошадей просил, фураж и провиант для солдат, оставшихся без оного. А где я им это сейчас возьму?
– Может пешком пускай прогуляются? – Предложил Самсонов сходу. – Там вроде не так и далеко, если напрямки. За пару дней дотопают налегке, а питаются пусть сухпаем. Только поторопить надо, пока солдаты этот сухпай сидя на месте есть не начали.
– Ох, вы правы, Александр Васильевич. Вот, что значит светлая голова человека, ориентирующегося в местных реалиях. – И с этими словами Жилинский позвонил в колокольчик. В кабинет влетел адъютант. Покосился на Самсонова, и изобразил на лице выражение ожидания.
– Запиши телеграмму, Митя. – Распорядился Жилинский. Адъютант тут же извлёк откуда-то дощечку, к которой были прикреплены листы бумаги, и карандаш, приготовившись записывать. – Августов, начальнику 26-ой дивизии генерал-майору Порецкому. Организовать немедленное выступление частей, оказавшихся в Гродно, пешим маршем до Августова, используя сухие пайки. О пополнении запасов сухого пайка составить докладную записку, на имя начальника штаба фронта Орановского. Всё. Отправь это немедленно. Ступай.
Адъютант развернулся и вышел.
– А кому он подчиняется, этот Порецкий? – Поинтересовался Самсонов.
– Должен войти со своей дивизией во Второй корпус Шейдемана, но тот ещё не прибыл на место, корпус не сформирован. Да и дальнейшее подчинение корпуса какой-то армии пока под вопросом. Вот и разгребаю сам этот бардак. – Пожаловался Жилинский. – А здоровье уже не то. Лихорадка всё чаще обостряется… – Добавил губернатор. [2]
– Ну, ладно, а мне вы что уготовили? – Спросил Самсонов.
2
Лихорадку Жилинский подхватил на Кубе, где был наблюдателем во время американо-испанской войны, оставив после себя довольно толковый труд с анализом военных действий.
– Вам? Командование Второй армией, для действий в Восточной Пруссии.
– И… – Помялся Самсонов. – Как скоро?
– Вы что-то знаете? – Насторожился Жилинский.
– Догадываюсь. – Спокойно ответил Самсонов.
– Это секретная информация. – Убавив голос, сказал Жилинский. –
– То есть до завершения мобилизации? – Так же негромко уточнил Самсонов.
– Да практически вообще не используя резервистов. – Подтвердил Жилинский. – Зато германцы от нас такого не ждут, и это будет для них пренеприятнейший сюрприз.
– Да, пожалуй. – Сдержанно согласился Самсонов, сам при этом почему-то леденея внутри. Ведь всё шло, как по писанному. Практически не готовая армия бросалась очертя голову в непродуманное наступление. А он что, надеялся, всё будет по-другому? Так ведь он ещё ничего не сделал для этого. Только на поезде прокатился. Может быть слишком быстро, потому что неизвестно, сколько добирался сюда Самсонов в тот раз…
– Надеюсь, вы согласны занять этот пост? – Спросил Жилинский, глядя в глаза.
– Да, безусловно.
– Вас что-то тревожит?
– Нет. Ничего… В любом случае говорить о чём-то рано, пока я не разобрался в обстановке. Хотя потом может быть уже поздно…
– Тогда устраивайтесь пока где-нибудь в гостинице, отдохните с дороги. А завтра, скажем так часов в девять утра, я жду вас на общем совещании, где будет оглашён приказ о вашем назначении, и вы примите командование армией. Займётесь подбором штаба, используя для этого штаб округа. Но должны ещё прибыть люди из Петербурга и тыловых округов. В общем, со временем освоитесь.
– Несомненно. – Подтвердил Самсонов. – Разрешите идти?
– Да, конечно. Рад, что вы прибыли. До свидания. – Тепло попрощался Жилинский.
Гостиницу удалось найти с трудом. Варшава была переполнена прибывающими офицерами и генералами. Поляки тут же взвинтили цены, но мест всё равно не хватало. Гостиницу удалось найти где-то на окраине, основной контингент которой раньше составляли коммивояжеры и прочая публика средней руки. Номер обошёлся в втридорога, тем более, что это были апартаменты для новобрачных. Самсонов хмыкнул, услышав это, но от шуток воздержался. Хотя заметил, что Василия тоже давит смех. Кинув вещи в номере, они поужинали в общем зале на первом этаже. После сытной еды клонило в сон, и Самсонов, стаскивая сапоги и заваливаясь на широкую кровать под балдахином, пробормотал Василию:
– Братец, постарайся меня разбудить часов в семь утра. – И отключился.
Василий выполнил указание в точности, разбудив ровно в семь. Сам он спал, судя по всему, на кушетке, расположенной здесь же. У кровати стояли уже начищенные сапоги. Обувшись, Самсонов прошёл в туалетную комнату, где на полочке, рядом с раковиной, уже были разложены зубная щётка и баночка с порошком. Приведя себя в порядок, Самсонов почувствовал, как голова стала яснее, а мысли упорядочились. Столь ранний подъём он себе устроил, чтобы, во-первых, не выбиваться из привычного распорядка дня, а во-вторых, надо было озаботиться некоторыми приготовлениями, чтобы потом использовать их в своей армии, командование которой ему, судя по всему однозначно светит, вместе со всеми вытекающими из этого последствиями. Ну, и конечно, побриться! А то вид с бородой у него, безусловно, важный, но в походных условиях, да на жаре, которая стояла здесь, она будет очень мешать.