Тантамареска
Шрифт:
Кругом ревели моторы, в небе было тесно от взлетающих и садящихся вертолетов, куда-то хаотично перемещались многочисленные военнослужащие, гулко стуча берцами по разбитым бетонным плитам взлетной полосы старого военного аэродрома, расположенного неподалеку от чеченской столицы. Бригаду поджидала колонна грузовиков, на дверках водителей красовались выцветшие лохматые бронежилеты.
Рудик хорошо знал о слепой вере военных водителей в то, что бронежилет, растянутый на дверце автомобиля, спасет их от случайной пули или от разлетающихся осколков. Над такой верой никогда не смеялись, хотя была очевидна ее ущербность. Впрочем, ущербность любой веры очевидна и неочевидна одновременно.
У
Рудик искренне радовался за дзержинцев. Чего уж там? День-два смены – и все они окажутся дома, в своей родной Балашихе. Полгода страшной и непонятной войны для них закончатся. Можно вернуться к домашним проблемам, семейным скандалам, заслуженным тридцати дням «боевого» отпуска, разборкам с местными бандитами и прочим домашним «радостям».
– А с чего этот шпингалет вдруг краповый берет нацепил? – вдруг громко удивился один из дзержинцев.
Поначалу Рудик даже не понял, что под шпингалетом подразумевается именно он, кавалер ордена Мужества и командир «в законе», то есть из числа тех, чьи приказы никогда не ставятся под сомнение подчиненными. Но ему самому стало интересно посмотреть на «шпингалета». Тогда-то, обернувшись, он и увидел, в чью сторону устремлен указующий перст бравого вояки. Да и взгляд тоже.
– Свалился, наверное, у кого-то с головы, а шустрый шкет подобрал, – лениво поддержал напарника сосед.
– Ну да, а сам шмыг под лавку и поди достань его оттуда, – пробасил третий, здоровенный краснорожий верзила.
Рудик всегда старался быть вежливым. Поначалу это было жизненно необходимо, чтобы получать поменьше затрещин от ребят. Но и потом, когда он занялся карате, как раз входившее в моду в СССР, привычку не бросил. Да и сэнсэй, обожаемый маленьким Мишей, требовал от учеников вежливости, нещадно выгоняя из секции тех, кто начинал кичиться своей силушкой и демонстрировать «приемчики» в драке. Именно потому Рудик не стал задираться, но от короткого деликатного замечания, в надежде, что народ образумится, удержаться не смог:
– Нехорошо.
Однако реакция оказалась иной.
– В смысле красть чужие береты нехорошо? – уточнил первый остряк.
– Или под лавки лазить? – пробасил верзила.
– А вы в детстве никогда не слышали поговорку: «Мал золотник, да дорог, велика Федора, да дура»? – кротко поинтересовался Рудик.
– Это ты про меня, что ли?! – с явной готовностью к драке делано удивился здоровяк.
– Ишь ты, Федора, – глубокомысленно протянул первый остряк и сочувственно похлопал краснорожего по плечу: – А ведь он тебя голубым назвал.
– Чего-о?! – возмущенно пробасил верзила.
– Того-о, – передразнил его остряк. – Сам, что ли, не понял: раз Федора, значит, баба. Сечешь сравнение?
– Кто?
Дальнейшие события уложились всего в несколько секунд, да и то исключительно по причине деликатности атакуемого, который в любых жизненных схватках предпочитал бить лишь в ответ, а первый раз – вообще вполсилы.
Так и здесь. Замах и попытка ударить у краснорожего кончились провалом, поскольку «шпингалет» куда-то исчез из поля его видимости. Зато в следующую секунду Рудик, успевший даже не сместиться, а плавно перетечь в сторону, уже оказался позади здоровяка, и тот получил увесистый пинок под зад. Приятели, конечно, болели за своего, но виртуозный финт малыша им настолько понравился, что они, не выдержав, разразились хохотом, да и прочие присутствующие тоже.
– Ах ты ж…! – разъярился верзила и, развернувшись, кинулся в новую атаку.
Но лучше бы он этого не делал, ибо на сей раз Рудик «перетекал» в сторону чуть медленнее обычного, задержав свою правую ногу, о которую не замедлил споткнуться здоровяк.
Надо сказать, земля в Чечне – особенная. В ней много глины, которая налипает на солдатские берцы гигантским комом. И смыть или отскоблить этот ком очень сложно. В изобилии хранилась эта знаменитая чеченская глина в многочисленных ямах и лужах в тех местах, где дислоцировались части российской армии и внутренних войск. Боевые машины в считанные дни раздирали траву на мелкие клочья, вырывая в мягкой почве глубокие колеи, в которых сразу начинала собираться вода. Вот именно в такую колею и спикировал верзила под хохот товарищей.
Новенький, приготовленный для войсковой замены камуфляж оказался безнадежно испорчен.
– А малый-то – красавец! – восхищенно сказал кто-то из дзержинцев. Недоволен был только пострадавший верзила. Его отправили куда-то к летчикам «замываться», поскольку в таком виде тому точно не стоило грузиться в вертушку. Вняв дружеским советам и на всякий случай погрозив «шпингалету» кулаком, верзила поплелся приводить в порядок обмундирование.
Так началась очередная боевая командировка командира батальонной разведки…
Рудик был отменным разведчиком. И в первую очередь – именно благодаря своим недостаткам: малому росту и совершенно несерьезной внешности. Впрочем, благодаря сенсею, он давным-давно перестал считать их недостатками. Причем учитель не просто говорил Мише, что на это, дескать, не стоит обращать внимания, но уверял, что все это – его достоинства, ибо мудрый из всего сможет извлечь выгоду, если хотя бы чуть-чуть призадумается. Ну а если голова у него на плечах лишь для того, чтобы в нее есть, тогда конечно…. Тогда и говорить не о чем. Рудик в свою голову не только ел и потому нашел массу преимуществ своей неказистой внешности. Да, курносый, да, слегка пучеглазый, и уши смешно оттопырены…. Все это красоты не дает. Про рост и говорить нечего – метр с кепкой. Зато он не производил впечатления опасного или на худой конец просто умного, а на деле был и тем и другим и умел просчитывать ситуацию на шесть-семь ходов вперед.
А еще Михаил Рудик умел располагать к себе людей и мастерски вербовать их в свои информаторы, не брезгуя никем. Раскидистая сеть, сотканная им, включала многих: начиная с чванливого и, казалось бы, непримиримого к русским муллы Хаджибекова и заканчивая невзрачным пастухом Гатыровым, который был уличен Рудиком в тайном гомосексуализме. И никому другому лучше этого смешного маленького лопоухого человечка не удавалось столь виртуозно использовать себе во благо различные недостатки горцев, например, их предрасположенность к бахвальству и преувеличению своих заслуг.