Таня
Шрифт:
Таня. Не кричите, он летит обратно!
Все стоят у окна, кричат и машут руками. Таня размахивает полотенцем.
Михей. Ага!.. Испугался… Повернул.
Таня. Полетел к бульвару…
На улице музыка.
Возгласы. Где? Не вижу.
— Вон за тем домом…
— Нет!
Таня. Улетел. (Смотрит на пустую клетку.) Он был свидетелем самых счастливых наших дней… Помнишь, Герман? Бессонные ночи, бутерброды
Шаманова. Почему же так грустно, Танюша?
Таня. Когда осуществляются мечты, всегда бывает немного грустно.
Герман. Моя драга прошла все испытания. Прикажете плакать?
Таня. Ты опять не понял… Ну что ж.
Кто-то с силой ударил басовую струну.
Герман (Шамановой). Я налью вам чаю. (Идет к столу.)
Михей (с гитарой в руках). А ну-ка, братики, давайте нашу сибирскую…
Хор мужских голосов негромко поет протяжную сибирскую песню. Михей аккомпанирует на гитаре.
Шаманова подходит к Тане, кладет ей руку на плечо. Таня смотрит на нее. Некоторое время они молчат.
Шаманова. Татьяна… скажите мне, что с вами?
Таня молчит.
В вас тревога какая-то и настороженность… словно вы боитесь…
Таня. Я ничего не боюсь.
Шаманова. В двадцать лет — я ведь помню — голова полна всяческих мечтаний. Весёлые планы, надежды и множество желаний. Ведь верно?
Таня. Может быть.
Шаманова. А вот ваших желаний я не разберу. (Мягко.) Я много старше вас, и… поймите меня, нельзя быть равнодушной… даже к себе.
Таня (серьезно). Ей-богу?
Шаманова. Я завтра уезжаю. Совсем. Вероятно, мы никогда не увидимся… И мне очень не хочется расстаться с вами… вот так.
Таня. Вы уедете, и мы вас забудем… с Семен Семеновичем. (Увидела пустую клетку.) Ах да… (Пауза.) Значит, завтра?
Шаманова. А вы странная, Татьяна, словно потеряли что-то.
Таня. Да. А что один дурак потерял, сто умных не найдут. (Пауза.) Идите к столу, Герман налил вам чаю. (Отходит в сторону.)
Шаманова смотрит на часы.
Михей. Ну, за Семена Семеновича, за его дорогу! Что же вы совсем не пьете, хозяйка?
Герман. Оставь ее… Дуется, а почему — неизвестно.
Михей. Нет, не оставлю! (Ведет Таню к пианино.) Спой, светик, не стыдись.
Таня. Мне не хочется, Мишенька.
Герман. Зачем ломаться? Спой, ребята просят.
Возгласы.
— Слово хозяйке!
— Тсс… Тишина…
Таня (поет).
Милее всех был Джеми, мой Джеми любимый, Любил меня мой Джеми, так преданно любил. Одним пороком он страдал, что сердца женского не знал, Лукавых чар не понимал, увы, мне жаль, мне жаль. Ах, если б только знал он, как верно и нежно Его люблю и жажду опять свиданья с ним…(Оборвала пение. Молчит. Медленно встает, держась за пианино.)
Герман (недоумевая). Танюша…
Таня (слабо улыбаясь). Да держи же меня, глупый, я свалюсь.
Шаманова. Что с вами?
Таня. Ничего не вижу… Все кружится…
Герман берет ее на руки и кладет на тахту.
Михей. А ну, братики, давайте в другую комнату… Живо, живо…
Все уходят. Герман протягивает Тане стакан воды.
Таня (приподнимает голову, пристально смотрит на Германа и вдруг заливается неудержимым хохотом). Герман, Герман, какой ты смешной… Ты даже не представляешь, какой ты смешной. (Задыхаясь от смеха.) Знаменитый муж принес стакан воды…
Герман. Так… ты нарочно притворилась… ты хочешь спровадить моих друзей…
Таня (улыбаясь). Час пробил, и я раскрою тебе страшную тайну. В ноги, супруг мой, в ноги…
Герман. Я не желаю слушать твои глупости! (Идет к двери.)
Таня. Но, Герман, я же хочу серьезно…
Хлопнула дверь.
(Одна.) Дурак. Он не стоит моей тайны. Правда, Семен Семенович? (Оглянулась.) Да… Уважаемый Семен странствует.
С улицы доносится веселая музыка; в комнату входит Дуся в карнавальном костюме, на лице у нее маска хохочущего клоуна.
(Испуганно.) А!.. Кто это?
Дуся (снимая маску). Это я, это я, Татьяна Алексеевна. Вы не пугайтесь!
Таня. Дуся?…
Дуся (звонко смеется). Уморительная маска… Я ее вам в подарок… День-то нынче какой! Я ведь первый раз в Москве при таком празднике.
Таня. А что это у вас за костюм, Дусенька?
Дуся. Костюмированный! Я вместе с братом, с его заводом, на демонстрацию ездила… (Торжественно.) На грузовике, Татьяна Алексеевна! Все думала, вас встречу.