Тар-Айимский Кранг. Сборник научно-фантастической прозы
Шрифт:
— Этот частный концерн обладает, — улыбнулась женщина.
— И что же это за концерн? — спросил Флинкс. Она обратила к нему свою лишенную юмора улыбку.
— Для человека обреченного вы задаете уйму вопросов. Однако мне не очень часто выпадает случай похвастаться. Это «Нуаман Энтерпрайзис». Слышали когда-нибудь о нем?
— Слышал, — ответил ей Флинкс, думая, что этот поиск родителей заводил ему уйму гнилостных деловых контактов. — Он был основан…
— Родственниками моей тетки, — закончила она за него, — а затем еще больше развит моей теткой Рашалейлой, да станет ее душа грязью. — Улыбка ее расширилась. — Но теперь во главе я. Я почувствовала,
— Никакой частный концерн не имеет необходимых средств для обмана Церковного мироблюстителя, — настаивала Силзензюзекс.
— Несмотря на ваш допуск службы безопасности, вы, кажется, лелеете всякого рода дурацкие представления. Мы не только, признаю, с некоторой помощью, обманули их, но они еще и остаются действующими, чтобы предупреждать или уничтожать любых визитеров, не имеющих нашего допуска. Вы можете понять, почему ваше внезапное появление первоначально вызвало у меня существенное беспокойство. Но больше я не беспокоюсь, поскольку вы оказались столь готовыми сотрудничать, следуя нашим инструкциям о приземлении. Конечно, вы не имели причин ожидать встречи с кем-либо, кроме компании удивленных Церковников.
— Вы не имеете права… — начала Силзензюзекс.
— О, пожалуйста, — пробормотала в негодовании Руденуаман. — Линда…
Лицо-со-шрамом покинула свое место у двери. Флинкс крепко держал Пипа, сейчас было не время и не место навязывать решающее столкновение. Пока еще.
Коренастая женщина нанесла внезапный удар ногой, и Флинкс услышал треск хитина. Силзензюзекс издала высокий, пронзительный свист, когда одна стопорука была сломана в главном сочленении. Красновато-зеленая жидкость начала постоянно течь, когда она упала на бок, стаскивая иструками и другой стопорукой поврежденную конечность.
Линда повернулась и возвратилась на свой пост у двери, словно ничего не случилось.
— Вы же знаете, что у нее открытая система кровообращения, — осторожно пробормотал Флинкс. — Она истечет кровью до смерти.
— Истекла бы, — поправила его Руденуаман. — Если бы Линда сломала ей саму ногу, вместо того чтобы просто сломать сочленение. Сочленения у транксов коагулируются. Ее нога исцелится, а моя — нет, после того, как медицинские экспериментаторы моей тетки с ней покончили. — Она постучала тростью по своей собственной левой ноге. Та зазвенела пустотой. — Другие мои части тоже пришлось заменить, но они оставили самую главную вещь, — она показала на свою голову, — нетронутой. Это была последняя ошибка моей тетки.
— У меня есть к вам еще один вопрос. — Она нагнулась вперед и в первый раз с начала допроса стала казаться искренне заинтересованной. — Что вообще, черт возьми, побудило вас явиться сюда, на планету под Эдиктом? И только вас двоих, без оружия?
— Это смешно, — сказал Флинкс, — но… у меня тоже есть вопрос, на который нужно найти ответ.
Видя, что он говорит серьезно, она откинулась в кресле.
— Вы странный индивидуум. Почти
Он вдруг был подавлен множеством конфликтующих возможностей. Один факт был ясен. Сообщит ли она ему то, что он желал узнать или нет, они с Силзензюзекс умрут. Когда молчание затянулось, даже Силзензюзекс стала достаточно любопытной, чтобы на миг забыть про боль в стопоруке.
— Я не могу вам этого сказать, — ответил наконец он.
Руденуаман подозрительно посмотрела на него.
— А это уже странно. Вы же рассказали мне все остальное. Зачем же колебаться с этим?
— Я мог бы вам рассказать, но вы ни за что не поверите.
— Я временами весьма доверчива, — возразила она. — Испытайте меня, и если я найду это интригующим, то может, в конце концов, и не убью вас. — Эта мысль, казалось, позабавила ее. — Да, скажите мне, и я оставлю вас обоих в живых. Мы здесь всегда можем применить неквалифицированный труд. И меня окружают не самые умные личности. Я могу сохранить вас ради новизны, для тех случаев, когда я приезжаю сюда.
— Ладно, — решил он, предпочтя принять ее предложение, как самое лучшее, на какое он мог надеяться. — Я прибыл сюда для того, чтобы отыскать правду о своем рождении.
Ее позабавленное выражение лица исчезло.
— Вы правы… я вам не верю. Если вы не сможете представить ничего лучше этого…
Ее перебил звонок, и она раздраженно посмотрела на дверь. — Линда…
Возникло ожидание, пока коренастая женщина отодвинула дверь и неслышно поговорила с кем-то в коридоре. Одновременно что-то почти забытое вдруг завыло в мозгу Флинкса. Этому соответствовал визг, который могли слышать все.
— Чаллис, — крикнула рассерженная Руденуаман, — неужели ты не можешь утихомирить это отродье? Почему ты продолжаешь всюду таскать ее с собой? Мне никогда не… — Она оборвала фразу, переводя взгляд с коммерсанта, стоявшего в полуоткрытых дверях, выпучив глаза, на Флинкса, а затем снова на коммерсанта.
— Ка… чт… ты! — сумел наконец выпалить Конда Чаллис, словно человек, прочищавший горло от застрявшей в дыхательном горле кости.
— Ты знаешь этого человека? — спросила Руденуаман Чаллиса. В ней поднималась страшная ярость, когда постепенно стало ясно, как Флинкс нашел эту планету. Права она была только частично, но именно этой части она могла поверить.
— Вы знаете друг друга! Объяснитесь, Чаллис!
Коммерсант совершенно потерял контроль над собой.
— Он знает о кристаллах, — залепетал он. — Я хотел, чтобы он помог мне в игре с кристаллом, а он…
Коммерсант неумышленно открыл нечто, подозреваемое Флинксом. «Так значит, янусские камни берутся отсюда. Это очень интересно и очень многое объясняет». Он посмотрел на Силзензюзекс:
— Совершенно очевидно, Сил, это объясняет, почему кто-то пошел на невероятные расходы и риск огромного штрафа, связанного с игнорированием Церковного Эдикта.
Взорвался миниатюрный, серебряный голосок.
— Ты здоровенный, жирный идиот! — не то провизжал, не то проорал он.
И так уже потрепанный Чаллис опустил взгляд, потрясенно видя всегда угодливую Махнахми, корчащей ему страшные рожи, флинкс с интересом следил. Коммерсант сделал наконец что-то, достаточно опасное, чтобы заставить ее разбить свою заботливо сохраняемую скорлупу невинности.
Руденуаман поглядела с равным любопытством, хотя ее настоящее внимание и гнев были все еще припасены для Чаллиса. Она почти с жалостью посмотрела на него.