Тарен странник
Шрифт:
– Да, ты прав, – согласился бард. – Если сорняки и колючая куманика подступят еще немного, – криво усмехнулся Ффлевддур, – ему придется кормить своих овец соломой со своей крыши.
– Я с радостью помог бы ему, – ответил Тарен. – Увы, ему требуется больше, чем я могу дать.
Когда пастух вернулся, Тарен уже готов был отправляться в дорогу. Но Краддок стал упрашивать путников остаться на ночь. Тарен колебался. Ему не терпелось продолжить свой путь, но он хорошо знал, как не любит Ффлевддур путешествовать ночью. Что касается пастуха, то его глаза просто умоляли, и у Тарена не хватило духу отказаться.
Еды у Краддока бьшо мало, и путники разделили поровну запасы из
– Ягненок из моей отары заблудился и вновь нашелся, – медленно заговорил Краддок. – Но другой когда-то был потерян и пропал. – Пастух говорил словно бы с трудом, мучительно выдавливая из себя слово за словом. – Много прошло времени с тех пор. Когда все покидали долину, моя жена упрашивала меня сделать то же самое. Она должна была родить нашего ребенка. В этом месте нас не ждало ничего, кроме нужды. И она хотела уйти из этого заброшенного места ради нашего будущего ребенка.
Краддок опустил голову.
– Но я не собирался делать этого. Сколько раз она просила меня, столько же раз я отказывал ей в ее просьбе. И вот родился ребенок. Наш сын. Ребенок выжил. Мать его умерла. Сердце мое разбилось, потому что мне казалось, будто я убил её своим упрямством.
Он глубоко и тяжко вздохнул.
– Её последним желанием, – тихо продолжал Краддок голосом, полным невыразимой печали, – было, чтобы я забрал ребенка и ушел отсюда. – Его морщинистое, иссеченное шрамами лицо ожесточилось. – Даже эту последнюю ее просьбу я не исполнил. Нет, – вдруг твердо сказал он, – я заплатил кровью, и больше, чем кровью, за эту свою свободу. Я никому ее не отдам!
Некоторое время пастух молчал. Потом заговорил еще глуше.
– Я один пытался воспитывать ребенка. Но не моими грубыми руками и не с моим суровым нравом было делать это. Он рос крепким мальчиком, но не прошло и года, как болезни одна за другой навалились на него. Тогда-то я и понял, что моя жена говорила мудро, а я, дурак, не хотел слушать ее. Наконец я решил покинуть это гибельное место.
И пастух вдруг внимательно поглядел на Тарена.
– Но выбор мой сделан был слишком поздно, – покачал он головой. – Я понимал, что младенец не переживет трудного пути. Но зиму здесь ему тоже не вытянуть. Этот ягненок моего сердца был словно бы уже отдан смерти.
Тарен слушал его, затаив дыхание и почему-то наполняясь печалью.
– Но однажды, – продолжал Краддок, – к моей двери подошел случайный путник. Был он человеком глубоких знаний и ведал многие секреты врачевания. Только в его руках ребенок мог выжить. Это сказал мне он, и я увидел правду в его словах. Он пожалел ребенка и обещал воспитать его. И я с благодарностью за его доброту передал ребенка в его руки.
Пастух умолк, и никто не решался нарушить тишину, воцарившуюся в хижине.
– Он пошел своей дорогой, и мой сын вместе с ним. Никогда больше я их не видел и ни о ком из них не слышал, – еле слышно продолжал Краддок, – Проходили годы, и мне часто приходила в голову мысль, что оба они могли погибнуть в горах. И все же я надеялся, что мой сын когда-нибудь вернется ко мне.
Пастух снова
– Имя странника было Даллбен, – выговорил он, словно поставил точку в длинном своем повествовании.
Последняя колючая ветка в очаге затрещала и рассыпалась мелкими угольками. Краддок не говорил больше ничего, но глаза его буквально впились в Тарена. Ффлевддур и Гурджи безмолвствовали. Тарен медленно встал из-за стола. Он чувствовал дрожь во всем теле и опасался, что ноги под ним подогнутся. Двумя руками он оперся о край стола. Он не мог ни о чем думать сейчас, не в силах был произнести ни единого слова. Он видел только глаза Краддока, внимательно и с робким ожиданием глядящие на него. Этот человек, который за минуту до того был просто незнакомцем, казался ему теперь еще более чужим. Губы Тарена двигались беззвучно, пока, наконец, слова не слетели с них, и он услышал свой голос как бы со стороны.
– Значит, ты утверждаешь, – прошептал Тарен, –ты утверждаешь, что ты мой отец?
– Даллбен сдержал обещание, – тихо ответил Краддок. – Мой сын вернулся.
Глава четырнадцатая
КОНЕЦ ЛЕТА
Серые лучи слабого рассвета проникли в хижину. Огонь в очаге давно уже угас. Сон медленно уплывал от Тарена. В эту ночь он спал урывками и сейчас, просыпаясь, никак не мог прийти в себя. Целый вихрь мыслей, слов, восклицаний проносился в его голове. Изумленные возгласы Ффлевддура, радостные вопли Гурджи, слезы радости на глазах сурового Краддока и его крепкие объятия, да и собственные ощущения Тарена, когда он ответно обнимал отца, которого никогда до сих пор не видел. Были еще песни Ффлевддура и звучание его арфы, такое прекрасное, какого Тарен прежде не слышал. И бедная хижина пастуха осветилась улыбками, весельем, хотя сам Тарен и Краддок были скорее тихими, смущенными, как будто пытались проникнуть в мысли и сердце другого. Дальше Тарен уже ничего не помнил. Все, усталые и какие-то отрешенные, некоторое время еще сидели у затухающего очага, а потом разом уснули.
Тарен стряхнул с себя остатки сна, шагнул к двери. Тихо стояли и лежали овцы в своих загонах. Горный воздух овевал свежестью и прохладой. Под ногами на каждой травинке сверкали капельки росы. Над скудным пастбищем серебристыми нитями медленно летели длинные паутинки. Омытые росой камни мерцали, как звезды, упавшие на землю. Тарен зябко поежился и плотнее укутался в свой широкий плащ. Некоторое время он недвижно стоял на пороге, как вдруг почувствовал, что он не один. К нему подошел Ффлевддур.
– Не спится? – весело спросил он. – У меня тоже что-то не получается. Слишком взволнован. На три минутки глаз не сомкнул… э-э-э, ну предположим, немножко больше поспал, но все равно мало. Подумать только! Целых полтора дня у тебя уже есть отец! Не каждому так повезет, чтобы найти родного отца чуть ли не под облаками. Тарен, друг мой, твои скитания окончились, и окончились так удачно! Нам не надо теперь тащиться куда-то на озеро Ллюнет, и, сознаюсь тебе, меня это радует. Теперь наши планы резко меняются, верно? По-моему, нам следует отправиться на север, в королевство Красивого Народа, и забрать с собой старину Доли. Оттуда мы махнем ко мне, в мое королевство, и попируем там на славу. Мне кажется, ты не прочь будешь потом поплыть на Мону и порадовать Эйлонви хорошими новостями. Неплохо задумано, согласен? Твой поиск окончен, и ты теперь свободен, как птица!