Тариф на друга
Шрифт:
– Я ребята, сам в раздрае. Поэтому и прячусь. – Признался Ерожин: – Не все сходится. Дайте мне пообщаться с дамами.
Тимофей Волков вышел из кабинета и через несколько минут вернулся с Элеонорой Ивановной и Табаровской.
Анна Яковлевна, увидев сыщика, натянуто улыбнулась и протянула ему руку: – Я вам звонила, но ваши сотрудники сказали, что вас нет.
– Да, я много отсутствовал в последнее время. – Сообщил Ерожин, отвечая на рукопожатие.
– Вы не знакомы? Это моя подруга, Элеонора Ивановна Веселая. – Представила вдову Табаровская.
– Очень приятно. Вы позволите отвезти вас домой. – Предложил Петр Григорьевич. Бобров, Шмаков и Волков молча наблюдали за сыщиком и дамами.
– Если мы свободны, – ответила Элеонора Ивановна, кивнув в сторону полковников и майора: – будем очень вам благодарны. Признаться, я устала от смертей и хочу домой.
– Вы свободны. – Подтвердил Никита Васильевич: – Давайте ваши пропуска.
Женщины подождали, пока Бобров поставит свою подпись и в сопровождении Ерожина, покинули кабинет.
До Каретного переулка ехали молча. Ерожин вопросов не задавал, а женщины предпочитали помалкивать.
– Я бы хотел поговорить с вами наедине. – Обратился сыщик к Табаровской, притормозив у подъезда.
– Аня устала. Нельзя в другой раз? – Высказалась за подругу Элеонора Ивановна.
– Ничего, Лона, я в силах. Петр Григорьевич имеет права на этот разговор. – Возразила Табаровская:
– Жду тебя обедать. – Сухо сообщила вдова Анне Яковлевне и взялась за ручку дверцы: – Табаровская мне о вас наговорила много хорошего. Надеюсь, вы не причините Анне вреда?
Это замечание относилось уже к Ерожину и он утвердительно кивнул головой.
– Удовлетворены? – Спросил подполковник, когда они остались вдвоем.
– Да. Я отомстила за Натана. – И не думала темнить Анна Яковлевна: – Володя во всем мне признался.
– Значит я молодец. Натана убил Сазонов. – Сделал себе комплемент Петр Григорьевич.
– Нет, Натана он не убивал. – Анна Яковлевна признесла это странным тоном.
– Нет? Я нричего не понимаю. Тогда почему вы мстили?
– Натана убил по его приказу сынок Костенька, а Володя подорвал своего сыночка бомбой. – И Анна Яковлевна поведала Ерожину, что ей удалось вытянуть у Сазонова.
– Я видел убийцу! – Ерожин вспомнил молодого человека, выбежавшего из подъезда: – Теперь я понимаю, что это был Костя.
– Какое это сейчас имеет значение. – Устало произнесла Анна Яковлевна.
– Я бы хотел услышать подробный рассказ о вашей встрече с Сазоновым. Обещаю, что разговор останется между нами.
Табаровска густо покраснела.
– Нет, вы меня не поняли. Меня не интересуют методы, которыми вы воспользовались. Я хочу услышать дословный текст Сазонова.
Анна Яковлевна попыталась преодолеть смущение. В ее огромных темных глазах недоброго огня уже не было. В них был покой: – Дословно я не помню. Слишком большого напряжения потребовала у меня эта ночь: – Вы меня не осуждаете?
– За что? – Не понял Ерожин.
– За то, что я это сделала. – Пояснила Анна.
До Петра Григорьевича ее вопрос дошел. Табаровскую он не осуждал. Открыв женщине свои следственные выводы, он не ставил цели, уничтожить Владимира Игнатовича. Но сейчас, задним числом начал понимать, что подсознательно этого хотел. Ее решимось отомстить за любимого, он воспринял не как женскую истерику. Он понял, что Табаровская не шутит, заявляя о своей готовности взять на себя роль палача убийцы… В глубине души сыщик считал, что Сазонов заслуживает смерти. Хладнокровно убить друга, да еще не самому, а вложив пистолет в руку родного сына, чтобы потом избавиться и от него, мог только законченный мерзавец.
– Вы договорились о встрече с Саоновым по телефону? – Поинтересовался сыщик, хотя Табаровская желала услышать ответ на свой вопрос.
– Да, Володя позвонил и сказал, что уезжает навсегда и хочет со мной попращаться. Я просила его перезвонить, потому, что спешила на свидание с вами. После нашей беседы он перезвонил, и я сказала, что сама жажду его видеть. «Если ты будешь со мной, я никуда не поеду» – Закричал он в трубку. Я его заверила, что сама мечтаю об этом.
– Вот почему он сдал билет на самолет! – Догадался Ерожин.
– Вы мне не ответили? – Напомнила Анна Яковлевна. Ерожин уже забыл, что она хотела.
– Вы меня не осуждаете? – Повторила Табаровская.
– Я не имел права выкладывать вам факты. Поэтому беру грех на себя. Постарался успокоить женщину Петр Григорьевич.
– Мне было очень страшно. – Призналась Табаровская:
– Убить человека, даже такого негодяя, как Сазонов страшно. – Согласился сыщик: – Смертную казнь у нас отменили. К этому можно относиться по разному. Я много думал и так ничего для себя и не решил.
– Вы меня не правильно поняли. Я испугалась за свою жизнь. – Возразила Табаровская: – На одно мгновения мне показалось, что Володя все понял и сейчас меня задушит. А его я не секунды не жалела. И страха тоже не испытывала Он не имел права жить. Володя убил не ради куска хлеба, даже не ради денег. – Табаровская перешла на шепот. – Он убил из зависти. Он заслужил смерть. Я не жалею, что это сделала. Жалею только, что он умер счастливым, поверив, что я оправдываю его преступление.
– Не ради денег? Сазонов говорил о деньгах? – Моментально переключился сыщик. Филосовские проблемы нравственности его утомили.
Анна Яковлевна надолго замолчала. Ерожин видел, что она пытается что-то вспомнить, и не мешал.
– Он сказал, что мы с ним теперь баснословно богаты и сможем жить в Париже. – Припомнила Табаровская.
– Так и сказал «баснословно»? – Переспросил подполковник.
– Точно помню. Баснословно богаты. Он обещал одевать меня у лучших парижских кутюрье.
– И больше ничего? – Пытался сыщик найти хоть что-нибудь конкретное.
– Подождите. – Попрасила Табаровская и взяла Ерожина за рукав. Нервно теребя пуговицу на его манжете, она мучительно старалась что-то сообразить: – Он говорил про чемодан с миллионом долларов.