Тариф на друга
Шрифт:
Владимир Игнатович стал рвать с себя одежду. Он скинул на пол пиджак, с трудом справился с брюками и оставшись при рубашке и бабочке, стиснул женщину в своих объятьях. Она вскрикнула и замерла. Сколько лет он ночами мечтал о ней. Ему хотелось крикнуть «Я победил». Но он лишь впивался в ее губы, глядел в огромные застывшие глаза и, зверея от страсти, пытался полнее ощутить свою власть над ее телом.
– Какое счастье спать с любимой женщиной. – Хрипловатым шепотом сообщил он, удовлетворенно устраивая свою голову ей на живот.
– Ты расскажешь мне как убил Натана? – Попросила Табаровская, поглаживая ему волосы, грудь, опуская свою ручку все ниже и ниже.
– Я не убивал. –
– Не ты? – Разочарованно произнесла Табаровская.
– Его убил Костя. А вот сыночка подорвал я. – Со вздохом признался влюбленный Сазонов: – Но как ты догодалась?!
– Неважно, расскажи мне. – Настаивала Табаровская, лаская его плоть: – Расскажи все. Мне так хочется знать…
– Ты уедешь со мной? – Ответил он, постанывая от удовольствия.
– Хоть на край света – Ответила она, продолжая ласки. Сазонов зарычал и нашел ее губы.
– Сначала расскажи. – Попросила она, прикрыв ему рот пальцами.
– Натан разыграл комедию со своим похищением. Он решил просеять через сито друзей. Кто больше заплатит, тот и друг. Ну я и понял, что пора делать свой ход. И выиграл!. Мы с тобой теперь баснословно богаты. Ты когда-нибудь видела большой чемодан, полный долларов. Девка не могла его поднять. Прищлось вдвоем тащить на третий этаж. Мы можем жить в Париже, Лондоне, Рио. Можем купить дом в Венеции. Я буду одевать тебя у лучших кутюрье Франции. Мы с тобой еще покажем им Кузькину мать. Иди ко мне.
– Давай выпьем. – Предложила Табаровская. Сазонов проворно вскочил. Наполнил ее бокал шампанским, а свой коньяком и вернулся в постель.
– За нас. – Прошептал он и снова выпил залпом.
– Тебе не жаль Костю? – Анна Яковлевна сделала небольшой глоток и, поставив бокал на тумбочку, повернулась на спину.
– Не жаль. Мальчишка оказался циничным мерзавцем. Представляешь, он любил хорошую девушку, но женился из холодного расчета. А проигравшись, от страха за свою шкуру, пошел на убийство. Как мельчают люди с каждым новым поколением. Если бы ты вышла за меня, будь вокруг хоть сотня миллионерш, разве я бы тебя променял!?
– Ты, страшный человек Володя. – Табаровская посмотрела ему в глаза и испугалась. В это мгновение любовник что-то заподозрил, Анна Яковлевна прочла в его взгляде свой смертный приговор и поспешила добавить: – Я обожаю тебя.
Сазонов обнял ее и опять покрыв поцелуями, овладел. Он любил женщину долго, разглядывая ее и любуясь ее телом. Первый порыв страсти миновал и теперь, он наслаждался сексом изобретательно и неторопливо.
– У тебя же есть молодая. – Прошептала Табаровская. Говорят она похожа на меня.
– Она твоя тень. Поэтому я и подобрал ее из пыли. Она проживет и без меня. Я всегда просил ее причесываться как ты, она, дура не понимала. Господи, какая у тебя упругая грудь. Словно тебе семнадцать. Ты не рожала и оталась девочкой. Повернись спинкой. Вот так. Теперь подними ножки. Какие божественные ножки. Они мне тоже сняться много лет.
– А как твой Костя смог убить Веселого? – Спросила Табаровская.
– Не мешай, потом. Я дал ему пистолет Натана и поселил в доме напротив. Он следил за Веселым. Видел сыщиков. Когда те уехали, улучил момент и постучал в дверь квартиры, где Натан изображал похищенного. На звонки Натан не открывал. Мы так условились. Костя соврал, что приехал от меня, вошел и выстрелил. Теперь иди ко мне сверху. Я хочу тебя всю видеть.
– Как Костя пошел на это?
– Дай мне твои губы. Приоткрой ротик. Я же тебе сказал, он проигрался, паршивец и бандиты его достали. Ему нужны были деньги. Вот я и предложил сделку. Ты мне Натана, я тебе деньги. Подожди, я кажется сейчас приплыву.
– Давай еще выпьем. – Попросила Табаровская, когда Сазонов затих.
– Налей сама. Я засыпаю. – Прошептал он заплетающимся языком и задремал. Анна Яковлевна встала, наглухо закрыла окно и отправилась в ванную. Быстро приняв душ, она оделась в приготовленный заранее костюм, причесалась. Здесь же висела и ее сумочка. Табаровская взяла сумку, набросила ее на плечо, прошла на кухню и огляделась. Кухонный столик и раковина сияли чистотой. Табаровская редко готовила себе обеды Удовлетворенная осмотром, она. плотно закрыла форточку, проверила окна и на полный ход отвернула все краны газовой плиты. Быстро протерла их влажной тряпкой, выбросила ее в помойное ведро, босиком пробежала в прихожую и, взяв туфли, вышла на лестничную площадку. Стараясь не шуметь, защелкнула замок, обулась и побежала вниз. Часы показывали три часа ночи. Анна Яковлевна шла быстро. На Тверской еще было полно машин и встречались подгулявшие пешеходы. Женщина свернула в Каретный переулок и через пять минут позвонила в дверь Элеоноры Ивановны. Та, словно, дежурила в прихожей, моментально открыла, впустив ночную гостью.
– Ну что?
– Все в порядке. – Ответила Анна Яковлевна и прислонившись к стене, беспечно улыбнулась.
Бобров послал в Шереметьево свою бригаду, но операцией руководил полковник Шмаков. Сотрудники Никиты Васильевича предавались ему для усиления. Ерожин выдал Боброву фотографию Елизаветы Груздь под ручку с Владимиром Игнатовичем, и полковник успел ее размножить. Сам Никита Васильевич в аэропорт не поехал, и единственным человеком, знавшим Сазонова и Лизу в лицо был Глеб. Ерожин откомандировал его в помощь оперативникам. Михеев получил портативную рацию и очень боялся совершить оплошность. Он впервые работал с большой группой настоящих оперативников, и не хотел ударить в грязь лицом. Его шеф от участия в операции воздержался из осторожности. Присутствие подполковника, Сазонова могло испугать.
Рейс на Кипр задерживался, но Елизавета Груздь прибыла в аэропорт вовремя. Одета она была в широкий пиджак с карманами и длинную юбку. Наблюдая за походкой девушки, казалось, что одежда ей мешает. Кроме замшевой сумки с многочисленными молниями и пластикового пакета, багажа она не имела. Выглядела любовница Сазонова, как всегда, томно, но сегодня тени под ее глазами не были результатом косметики. Лиза казалось усталой.
Груздь долго толкалась у справочного окошка, потом уселась с журналом в кресло, напротв табло с информацией. Глеб присел рядом и видел, что Лиза держит журнал открытым, но не читает. На огромном электронном щите мигали цифры рейсов готовых к отлету в Лондон, Амстердам, Гамбург… Михеев насчитал с десяток городов по всему свету, куда намеревались вылететь пассажиры московского воздушного вокзала. Из репродукторов то и дело звучали объявления на английском, немецком и французском языках. Но информация не касалось Кипра. Груздь закрыла журнал, затолкала его в пакет, и профлонирывала к буфету. Она взяла себе кофе «коппучино» и уселась за столик. Глеб остался на скамейке. В буфет проследовал Маслов. Коля устроился через столик, напротив девушки.
Аэропорт жил своей особой суматошной жизнью, объеденившей массу людей желанием лететь. Среди снующей толпы мелькали экзотические костюмы африканцев, темные, словно детали одной машины, кепочки китайцев, проплывали безразличные ко всему, лица англичан. В кутерьме всей этой публики команде Шмакова надо было выявить одного человека Оперативники, смешавшись с потоком пассажиров, перекрыли входы и выходы, держали под наблюдением зал и парковку на улице. Каждый отвечал за определенный сектор, но Сазонова пока не засекли.