Тарнсмены гора (трилогия)
Шрифт:
9. ЦАРЬ-ЖРЕЦ
Я позволю Вике спать на большой каменной лежанке, на спальных мехах и шелковых простынях.
Это, впрочем, необычно, потому что на Горе рабыни спят в ногах постели своего хозяина, часто на соломенном матраце с одним тонким одеялом, сотканным из мягких тканей похожего на хлопок растения реп.
Если хозяин недоволен ею, рабыня в качестве наказания может быть прикована к рабскому кольцу - прикована нагой, без одеяла и матраца. Камни пола
Между прочим, даже вольная спутница может подвергнуться такому суровому обращению, если заслужит его, несмотря на то что она свободна и обычно горячо любима. Согласно горянскому взгляду на мир, вкус рабского ошейника полезен для женщины, даже для вольной спутницы.
Поэтому, если она раздражает или как-то мешает, даже вольная спутница может оказаться в ногах постели, ее ждет приятная ночь на камнях, она раздета, у нее нет ни матраца, ни одеяла, она прикована к рабскому кольцу, как будто она самая жалкая рабыня.
Это горянский способ напомнить ей, если она нуждается в таком напоминании, что она тоже женщина и потому должна подчиняться мужчине. Если она забудет этот основной закон Гора, рабское кольцо в ногах каждой горянской постели должно напомнить ей, что Гор - мужской мир.
Однако в этом мире очень много великолепных прекрасных женщин.
Горянская женщина, по непонятным мне причинам, учитывая ее положение в культуре, довольна этим положением. Часто это великолепное существо, искреннее, разговорчивое, полное жизни, активное, вдохновенное. В целом горянские женщины жизнерадостнее своих земных сестер, у которых - по крайней мере теоретически - более высокий статус, хотя, конечно, и на Земле я встречал женщин, с горянским пылом верных сути своего пола, полных радости, грации, красоты, нежности и бесконечной любви; а мы, бедные мужчины, далеко не всегда способны понять и оценить это.
Но при всем уважении к этому прекрасному и удивительному полу, я, может быть, из-за своего горянского воспитания, все же считаю, что и для них прикосновение к рабскому кольцу - хотя бы изредка - было бы благотворным.
По обычаю рабыня, даже принося наслаждение своему хозяину, не может лежать на постели. Я считаю, что причина этого ограничения в том, чтобы провести более четкое различие между рабыней и вольной спутницей. Достоинство постели по обычаю принадлежит исключительно вольной спутнице.
Когда хозяин хочет использовать свою рабыню, он велит ей зажечь лампу любви, и та послушно ставит ее на окно комнаты, чтобы их не беспокоили. Потом своей собственной рукой хозяин бросает на пол роскошные любовные меха, может быть, даже ларла, и приказывает рабыне лечь на них.
Я осторожно положил Вику на каменное возвышение.
Поцеловал ее в лоб.
Ее глаза открылись.
– Я выходила
– спросила она.
– Да.
Она долго смотрела на меня.
– Как мне завоевать тебя?
– спросила она.
– Я люблю тебя, Тарл Кабот.
– Ты только благодарна, - ответил я.
– Нет, я тебя люблю.
– Ты не должна меня любить.
– Люблю, - повторила она.
Я подумал, как мне убедить ее, что между нами не может быть любви. В доме царей-жрецов не может быть любви, и она сама не знает, чего хочет, да к тому же есть еще Талена, чей образ ничто не уберет из моего сердца.
– Ты ведь женщина их Трева, - улыбаясь, сказал я.
– А ты думал, что я рабыня для удовольствий, - насмехалась она.
Я пожал плечами.
Она отвела от меня взгляд, посмотрела на стену.
– Кое в чем ты прав, Тарл Кабот.
– Как это?
Она прямо взглянула на меня.
– Моя мать, - с горечью сказала она, - была рабыней для удовольствий… выращенной в загонах Ара.
– Должно быть, она была очень красива, - сказал я.
Вика странно смотрела на меня.
– Да, вероятно.
– Ты ее не помнишь?
– Нет, она умерла, когда я была маленькой.
– Жаль, - сказал я.
– Это неважно: она ведь была животным, выращенным в загонах Ара.
– Ты так презираешь ее?
– спросил я.
– Она была племенной рабыней.
Я молчал.
– Но мой отец, - продолжала Вика, - чьей рабыней она была - он входил в касту врачей Трева, - очень любил ее и просил стать его вольной спутницей.
– Вика негромко рассмеялась.
– Три года она отказывала ему.
– Почему?
– Потому что любила его и не хотела, чтобы у него вольной спутницей была низкая рабыня для удовольствий.
– Очень благородная женщина, - сказал я.
Вика сделала жест отвращения.
– Она была дура. Часто ли племенной рабыне выпадает шанс выйти на свободу?
– Редко, - согласился я.
– В конце концов, боясь, что он покончит с собой, она согласилась стать его вольной спутницей.
– Вика внимательно смотрела на меня. Смотрела прямо в глаза.
– Я родилась свободной, - сказала она.
– Ты должен это понять. Я не племенная рабыня.
– Понимаю, - ответил я.
– Может быть, твоя мать была не только красивой, но и благородной и храброй женщиной.
– Как это может быть?
– презрительно засмеялась Вика.
– Я ведь тебе сказала, что она племенная рабыня, животное из загонов Ара.
– Ты ведь ее не знала.
– Я знаю, кем она была.
– А твой отец?
– спросил я.
– В чем-то он тоже мертв.
– Что значит в чем-то?
– Ничего, - сказала она.
Я осмотрел комнату, шкафы у стены в тусклом свете ламп, разбитое устройство на потолке, разбитые сенсоры, большой пустой портал, ведущий в коридор.