Ташкентское затмение
Шрифт:
– А каково ваше отношение к проблеме?
– Что? – машинально переспросил Хелмс. Сосредоточившись на парнях в футболках, он пропустил момент, когда Ален Коэн завел дискуссию с окружающими его людьми, и, естественно, не уловил и сам вопрос, и тему дискуссии.
– Каково ваше мнение, на чьей вы стороне? – повторил вопрос Коэн, полагая, что дополнительных комментариев не требуется.
– Почему бы вам не задать этот вопрос милой леди, – пришел на выручку Хелмсу Дэвид Уильямс. Он отодвинул от лица друга микрофон, улыбнулся обворожительной улыбкой крестьянского вида девушке в ярко-красном сарафане и с платком на шее, имитирующим американский флаг. – Милая, у вас ведь наверняка есть свое мнение по этому вопросу, поэтому вы и здесь, верно?
«Милая» зарделась под взглядом Дэвида, но вперед выдвинулась и микрофон к себе притянула.
– Я считаю, что президент молодец, – растягивая гласные и чуть гнусавя, проговорила она. – Пусть вьетнамцы знают, что Америка может постоять за своих людей.
– Какие вьетнамцы? – Коэн вынужден был вступить в разговор с девушкой, и его вопрос был явно с подвохом, но девушка этого не поняла.
– Вьетнамцы, которые бомбят наши корабли в заливе, – увидев, что на нее направлены сразу две камеры, девушка старалась изо всех сил.
– Бомбят корабли?
– Ну да. Вы разве не слышали про эсминец? Об этом все знают, – девушка принялась пересказывать историю двухлетней давности об американском эсминце «Мэддокс».
Хелмс снова бросил взгляд в толпу. Разношерстный люд, собравшийся в Филадельфии со всех концов страны ради того, чтобы приобщиться к великому событию, излучал доброжелательность. «Надолго ли? – оглядывая парней в серо-коричневых футболках, подумал Ричард Хелмс. – Уж они сюда приехали явно не ради попкорна и дешевых развлечений. Кто же у них главарь, кто подает сигнал и, главное, какой сигнал?» А Ален Коэн продолжал беседовать с девушкой:
– Так, по-вашему, значит, нужно разбомбить всех вьетнамцев?
– Нет, конечно! Хороших вьетнамцев нужно оставить, – простодушно ответила девушка.
– И кто же должен решить, какой вьетнамец заслуживает жизнь, а какой – смерть? – Коэн подобрался, и в ту же минуту Хелмс понял, каким будет следующий вопрос, как понял и то, кто командует парадом.
– Я же сказала: оставить нужно хороших вьетнамцев, – утрируя звуки, как слабоумному, повторила девушка. Толпа вокруг нее напряглась в ожидании конфликта, и только девица оставалась в неведении о том, что является эпицентром событий.
– Я понял. Все вполне логично: хорошие должны жить, плохие – умереть, – Коэн буквально светился от удовольствия, о такой легкой добыче он и не мечтал. – Тогда еще один вопрос: кто из американских граждан должен умереть, чтобы выполнить ваш наказ? Кого из сыновей Америки вы хотите отправить на верную смерть? Кому из американских матерей вы, глядя в объектив камеры, готовы сказать: пусть ваш сын умрет, чтобы вместе с ним умер плохой вьетнамец?
– Умрет чей-то сын? – На девушку было больно смотреть, настолько ее расстроили слова репортера. – Нет, нет, вы меня неверно поняли! Я не хочу, чтобы кто-то умирал!
– Вот и мы не хотим! – Коэн торжествовал. – Американский народ против того, чтобы его сыновей посылали на смерть! Вы со мной согласны?
На этот раз Коэн адресовал вопрос толпе, и та дружным хором его поддержала.
– Мы против смерти своих сыновей! Мы против войны во Вьетнаме! Нет убийствам! – скандировала толпа, подогреваемая все теми же парнями в серо-коричневых футболках. – Верните наших братьев!
– Возникает вопрос: кому выгодна война? – возвысив голос, бросил новый вопрос в толпу Коэн. – Кто услышит наши вопросы? Кто ответит на наши призывы?
– Спросите президента! Пусть он ответит, – прозвучал призыв из толпы. Одной фразы оказалось достаточно, чтобы толпа загудела.
– Пусть ответит!
– Пусть президент ответит!
– К ответу президента!
И, как звуковое одеяло, над площадью зазвучал призыв:
– Нет войне! Нет войне! Нет войне!
Хелмс смотрел на колышущуюся в едином порыве толпу и невольно восхищался тем, как Коэн и его люди (а Хелмс не сомневался, что парни в футболках – люди Коэна) ловко направили энергию толпы в нужное им русло. Буквально двадцать минут назад пожилая пара с артритом пела хвалебную песнь президенту Джонсону, сейчас же та же самая пожилая пара с пеной у рта требовала призвать президента к ответу.
– Что происходит, Ричи? – понизив голос до шепота, спросил Дэвид. Он, как и Хелмс, почувствовал изменение в настроении толпы.
– Думаю, тебе лучше уйти, – коротко сказал Хелмс.
Пару минут он оставался на месте, затем продолжил движение, прерванное вмешательством Коэна. Он подошел к капитану полиции и негромко позвал его:
– Капитан, вы здесь за порядок отвечаете?
– Так точно, – внутреннее чутье подсказало капитану, что перед ним не просто обыватель, которому стало скучно. Выправка, командные нотки в голосе, властный взгляд – все говорило о том, что перед ним военный, наделенный немалой властью.
– Как ваше имя?
– Капитан Фаулер, сэр. Джордж Фаулер.
– Капитан Фаулер, послушайте внимательно то, что я вам скажу, и постарайтесь принять меры как можно скорее.
– Слушаю, сэр.
– Видите молодых людей в серо-коричневых футболках? Их здесь порядка двух-трех десятков. Тот, что у северного парапета моста, – вероятнее всего, координатор, организует эту группу, распределяя обязанности в общем деле.
– Черт, как это я проглядел? – капитан был искренне расстроен.
– Бывает, капитан. Опыта не хватило, к тому же ребята эти хорошо организованы. Смотришь на толпу, встречаешь парня в футболке и скользишь взглядом дальше. Расположились они в шахматном порядке, на определенное количество зевак – не более одного своего человека.
– Думаете, будет конфликт?
– А вы думаете иначе? – ответа Хелмс не ждал, он понимал, что терять время недопустимо. – Первым нужно взять того, что у парапета, иначе он успеет подать сигнал и его люди растворятся в толпе. Тогда вам не удастся взять ни одного.