Татаро-монголы в Азии и Европе

Гумилев Лев Николаевич

Военные походы в Тибет совершались и позже, но, насколько можно судить по лаконичным записям «Юань ши», они носили ограниченный характер (в одном случае сообщается о посылке 6 тыс. солдат — эта цифра отмечается, вероятно, потому, что она была наивысшей) и являлись карательными экспедициями против отдельных восставших племен, причем в состав монгольской армии входили и тибетские отряды [1324] , что можно считать дополнительным свидетельством зависимости Тибета в целом.

1324

См. там же, гл. 6, стр. 16а; гл. 7, стр. 15а–15б; гл. 8, стр. 20б.

Распад державы чингисидов на отдельные улусы вызвал стремление Хубилая укрепить центральную власть в его владениях. При этом был сделан еще один шаг на пути ликвидации остатков бывшей самостоятельности Тибета и его более полной унификации с другими районами Юаньской империи. В Тибете был создан административный аппарат, ставший частью единой общегосударственной системы управления: «Земли Тибета [были разделены] на области и уезды, были назначены чиновники и определены [их] обязанности» [1325] . В 1264 г. было создано специальное учреждение, которое «ведало и управляло буддийской религией, монахами, а также территорией Тибета» [1326] .

Первоначально оно называлось Цзун-чжи-юань, а в 1288 г. было переименовано в Сюань-чжэн-юань, так как «согласно системе [династии] Тан, тибетцев, которые являлись с поклоном ко двору, принимали во дворце Сюань-чжэн» [1327] . Организация этого управления оставила прочный след в истории Китая — на исторических картах Китая эпохи Юань территория Тибета или часть ее именуется: «Сюань-чжэн-юань ся ди», т. е. «Земли, [находящиеся под] управлением Сюань-чжэн-юаня» [1328] .

1325

Там же, цз. 202, стр. 46. Согласно тибетским источникам, страна была разделена на 13 провинций (чикор — административная единица, теоретически охватывающая 10 тыс. дворов) во главе с губернатором (чипон; пон — звание высокого чиновника, которое переводится по-разному в зависимости от контекста). См.: W. D. Shakabрa, Tibet…, стр. 334; G. Schulemann, Geschichte der Dalai-Lamas, Leipzig, 1958, стр. 92.

1326

«Юань ши», гл. 87, стр. 8а–8б. Об административных мероприятиях по отношению к тибетцам в этом же году см. там же, гл. 5, стр. 12а.

1327

Там же, гл. 87, стр. 8б.

1328

См.: Гу Цзе-ган, Чжан Сюнь, Тань Ци-сян, Чжунго лиши диту цзи. Гудай ши буфэнь (Атлас исторических карт Китая. Раздел древней истории), Шанхай, 1955, карты 28, 29.

Эти меры означали не только интеграцию Тибета в Монгольскую империю и ее административную систему. Они были проявлением сознательной политики Хубилая, рассчитанной на использование религиозных воззрений для подчинения тибетцев: «Когда [монголы] овладели Западным краем [1329] , Ши-цзу, [учитывая, что] эти земли обширные, труднодоступные и отдаленные, [а живущий там] народ дикий и воинственный, решил использовать их нравы, чтобы умиротворить этих людей» [1330] . Применение религии имело тут весьма конкретный характер, так как указанные выше учреждения и вообще верховная власть в Тибете были вверены ди-ши, императорскому наставнику, верховному ламе империи. При Хубилае этот пост занимал П'акпа.

1329

Содержание термина «Сиюй» — Западный край, западные земли очень широкое и в общем плане охватывает страны Центральной, Средней и Юго-Западной Азии. Тибет обычно не входит в это понятие, однако в данном случае именно он прежде всего имеется в виду. Под нравами и обычаями подразумевается в первую очередь религия.

1330

«Юань ши», гл. 202, стр. 46. В действительности речь шла не только об усмирении самих тибетцев, но и об использовании их на военной службе. Ср. там же, гл. 7, стр. 15а–15б.

П'акпа лотро-дж'алцэн (Пакба Лодойджалцан) (1234–1280) был племянником Сакья-пандиты и вместе с. ним прибыл ко двору Годана. В его биографии в «Юань ши» сообщается: «[В возрасте] семи лет он знал наизусть несколько сот тысяч слов священных книг и мог приблизиться к постижению их великого смысла. Люди называли его «священное дитя»» [1331] . В 1253 г. Хубилай пригласил П'акпа лотро-дж'алцэна к своему двору. Пораженный его умом и знаниями, Хубилай после вступления на престол в 1260 г. пожаловал ему звание го-ши, а затем да–бао-ван («князь великого драгоценного закона») за создание нового монгольского алфавита, введенного в употребление указом 1269 г. [1332] Кроме того, после создания Цзун-чжи-юаня П'акпа был поставлен во главе его, став тем самым как бы уполномоченным императора по делам Тибета [1333] . О положении и влиянии молодого ламы красноречивее титулов и сопутствовавших им богатых подарков говорит тот факт, что Хубилай согласился сидеть ниже его при религиозных беседах и наравне с ним при вершении государственных дел [1334] . Однако его административные полномочия не были неограниченными, так как при решении дел на уровне Цзун-чжи-юаня, а затем Сюань-чжэн-юаня необходимо было согласовать их с другими управлениями центральной власти [1335] .

1331

Там же, гл. 202, стр. 16. О его произведении «Запись прослушанного» см. Л. С. Савицкий, «Записи достигнутого» и «Записи прослушанного» и их значение для изучения истории и литературы Тибета, — сб. «История, культура, языки народов Востока», М., 1970, стр. 46.

1332

См. там же, стр. 1б–2а. О создании этого алфавита, его применении, судьбе и т. п. подробно сообщает Д. Кара, Книги монгольских…, стр. 27–32.

1333

Относительно датировки этого события среди исследователей существуют разногласия. Самую раннюю дату — 1254 г. — называет Шакабпа, ссылаясь на тибетскую хронику монастыря Сакья «Сакье тунрэп ринцен пандзё» и цитируя письмо Хубилая к П'акпа-ламе. См.: W. D. Shakabрa, Tibet…, стр. 65–66. Ч. Бэлл приводит 1270 г., а Ю. Н. Рерих — 1276 г. См.: Сh. Bell, Tibet. Past and Present, Oxford, 1924, стр. 31; Ю. H. Рерих, Монголо-тибетские отношения…, стр. 341.

1334

См.: «Юань ши», гл. 202, стр. 5а; «Geschichte der Ost-Mongolen», стр. 115; W. D. Shakabpa, Tibet… стр. 64. Следует отметить, что, хотя о столь почтительном отношении Хубилая к П'акпа-ламе говорят не только монгольские и тибетские, но и китайские источники, тем не менее нельзя исключить, что это всего лишь буддийская легенда. В то же время несомненно положение и других тибетских лам, а не только П'акпы, было привилегированным. Рашид ад-Дин сообщает: «В конце

эпохи Кубилай-каана было двое тибетских лам… Они… [пользовались] у каана большим доверием и значением… И хотя есть много лам из китайцев, индусов и прочих, но тибетцам больше верят… Те два тибетских ламы приказывают и властвуют» (т. II, стр. 196). Об одном из этих лам по имени Дань-ба (у Рашида — Танба), а также о наследниках П'акпа-ламы на посту «ди-ши» сообщает «Юань ши» (см. гл. 202). При последующих императорах династии Юань «ди ши» продолжали занимать видное место при дворе, но мы не имеем возможности остановиться здесь на данном вопросе более подробно.

1335

См.: «Юань ши», гл. 87, стр. 8а. В самом Тибете существовали чиновники пон-ч'эн, которые ведали гражданскими и военными делами, — см. C. F. Коерреn, Die lamaische…, стр. 97–98; Ю. Н. Рерих, Монголо-тибетские отношения…, стр. 341.

В годы правления Хубилая ламаизм получил широкое распространение в Юаньской империи. На территории Китая повсюду возникли ламаистские храмы. Даже сунский императорский дворец был превращен в монастырь, тогда же был перестроен один из четырех самых знаменитых буддийских храмов Китая — Утайсы в Шэньси [1336] . Би Юань сообщает, что в 1291 г. в Китае имелось 42 318 храмов и 213 148 монахов и монахинь [1337] . Это внушительные цифры, даже если относиться к ним критически и считать их лишь ориентировочными.

1336

Cм.: «Юань ши», гл. 202, стр. 2б; «Тунцзянь ганму», гл. 23, стр. 116; D. Schulemann, Geschichte der Dalai-Lamas, стр. 93.

1337

См.: Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, т. 6, стр. 5187.

Служители культа и монастыри получали богатые дары и привилегии, вплоть до освобождения от налогов. Такое положение развращало их, они часто злоупотребляли своими правами и безнаказанно совершали различные проступки и даже преступления [1338] .

В жизни самого монгольского народа ламаизм сыграл еще более существенную роль. В последующие столетия эта религия довлела над всей жизнью Монголии [1339] . Ее влияние выразилось в ограниченном росте населения [1340] . Она определила стиль архитектуры, особенно сакральней. Тибетский язык стал неотъемлемой частью образования, «языком религии, философии и науки» [1341] . Монгольское письмо, форма книг, книгопечатание и т. д. были результатом «цивилизаторской миссии буддизма» [1342] . Любопытно отметить, что и представлении монголов они сами и даже все азиатские народы произошли от тибетцев [1343] .

1338

См.: «Юань ши», гл. 202, стр. 5а–б, и сл.; ср. К. S. Ch'en, Buddhism…, стр. 420, note 4.

1339

Роль ламаистской церкви в политике, экономике и социальной жизни Монголии освещена в книге «Монгольская Народная Республика», М., 1971, стр. 67 и сл.

1340

«Большая часть детей как мужского, так и женского пола избирают монашеское состояние. Вот главная причина малочисленности тибетского народа» (Иакинф [Н. Я. Бичурин], Описание Тибета в нынешнем его состоянии, СПб., 1828, стр. 159). Эти слова целиком верны и для дореволюционной Монголии.

1341

А. И. Востриков, Тибетская историческая литература, М., 1962, стр. 11.

1342

Б. Лауфер, Очерк монгольской литературы, Л., 1927, стр. 19, ср. там же, стр. 16, 18, 23, 24 и др.

1343

См.: «Шара Туджи», стр. 125–128, 173 и 178, прим. 1, 2, 22, а также: Е. И. Кычанов, Тангуты и Запад, — сб. «Страны и народы Востока», вып. X. «Средняя, и Центральная Азия. География, этнография, история», М., 1971, стр. 157.

В покорении Тибета монголами в XIII в., как показывают имеющиеся в нашем распоряжении разнородные материалы, можно выделить четыре этапа, которые отчасти по случайному стечению обстоятельств совпадают с правлением четырех великих ханов, перечисленных в начале статьи.

Первый этап — это время правления Чингис-хана, когда Монгольская империя переживала период стремительной экспансии в невиданных в истории человечества масштабах. Ее армии действовали во всех направлениях, однако главными были восточное и западное, а южное ограничивалось Си Ся. В силу ряда причин Тибет не стал тогда частью монгольской державы, и, более того, как нам кажется, еще не созрели необходимые военно-стратегические и геополитические условия для постановки такой задачи. Возможно, однако, что между двумя странами были установлены первые контакты различного характера.

Пребывание на великоханском престоле Угэдэя намечает границы второго этапа. После ликвидации тангутского государства и расширения монгольского плацдарма в Китае на территорию нынешней провинции Сычуань Тибет стал непосредственным соседом державы чингисидов, что существенным образом отразилось на его судьбе и на отношениях между обеими странами. Участились и расширились взаимные контакты, в которых важную роль играли тибетский ламаизм и служители этого культа, а также, по-видимому, военные акции монголов против Тибета. Тем не менее, как можно судить на основе анализа совокупности всех данных, и тогда Тибет не вошел еще в состав Монгольской империи.

Военное завоевание этой страны произошло на третьем этапе— в правление Мэнгу-хана. Поставив перед собой в качестве важнейшей задачи окончательное покорение Южносунской империи, монголы начали хорошо продуманную операцию по окружению Китая с запада и юга. Мы не беремся сказать, было ли завоевание Тибета изначальной частью данного плана или же соответствующее решение было принято в ходе боевых действий, остается, однако, фактом, что оно произошло именно тогда и именно в этой связи. Возможность грабежа и наживы, которая часто предопределяла милитарные акции монголов в других районах Азии, в отношении Тибета, как нам кажется, никогда не играла существенной роли.

Завершение процесса интеграции Тибета в ту часть монгольской державы, которая вскоре стала Юаньской империей, и его унификация с подчиненным Хубилаю Китаем составляли суть четвертого этапа. Существенную роль в этом процессе играли ламаистская религия и тибетские монахи, находившиеся при дворе хана-императора. Ламаизм, с одной стороны, был важным фактором стабилизации монгольской власти над Тибетом, а с другой — проводником растущего влияния тибетской культуры на монголов. В итоге он сам занял особую позицию в жизни монгольского народа. И это, пожалуй, было главным и самым прочным результатом монгольского завоевания Тибета.