Тату
Шрифт:
На работе у меня всё хорошо. Больница располагается на улице Арсенальной, что в двух километрах от академии. При внезапных построениях я могу всегда отлучиться, оставив отделение под присмотр санитара. В месяц на ставку выходит тринадцать смен по двенадцать часов и четыре суточных дежурства в выходные дни. Привык к необычным пациентам, графику, персоналу, которые довольно сильно отличаются от тех, что встречал на кафедре психиатрии академии. На первом курсе я посещал тамошний факультатив или курсантский кружок, но тогда мне больше хотелось спать или я ещё не понимал основ этой науки.
Здесь же иной мир, где всегда приходится быть настороже или начеку. По моим наблюдениям, это скорее тюрьма, чем психиатрическая больница. Она и внешне ничем не отличается от соседнего женского СИЗО или
Как-то присутствовал, а точнее удерживал пациента при подготовке к сеансу электролечения, который проводил отставной майор в выстиранных форменных брюках и рубашке. Жуть... Он истошно кричал и сопротивлялся, пока мы вшестером фиксировали его к электростолу. Ещё большие конвульсии наблюдались, когда врач опустил рубильник и электрический разряд прошёл по его телу. Мне казалось, что кожаные ремни не выдержат, а его вены на лбу лопнут от напряжения. Вспомнился мой любимый в детстве фильм "Пролетая над гнездом кукушки". Хочу сказать, что в жизни это всё трагичнее. После этого несчастный потерял сознание, изо рта пошла розовая пена, его чем-то укололи и мы отнесли его в изолятор. Пожилые медсестры говорят, что во времена СССР здесь лечили политзаключённых и половина пациентов были из числа диссидентов. Тогда электроток применялся чаще, и была очередь, тогда как в наше время всего один-два сеанса в неделю.
Все ключи у контролёров. У меня только право самостоятельно войти в сестринскую, буфет, процедурную и ординаторскую. Истории болезни хранятся в металлических сейфах, и я их с любопытством почитываю в ночные часы. Большинство - это шизофреники, совершившие убийства и насилия.
Пациентов немного - отделение на двадцать коек. Два одноместных "люкса", остальные - двухместные палаты. Моя задача - выдать вечерние таблетки, а точнее - флакончики из-под пенициллина с водой, в которых плавает смесь из антипсихотиков, иногда вывести больных на прогулку, раздать на ночь кефир и описать в журнале наблюдений, кто чем занимался после ухода врачей. Естественно, моё дежурство без права сна. В каждой палате в двери форточка из оргстекла, и мы с санитаром делим ночь на половинки и по очереди проходим по отделению. Главное, чтобы никто друг друга не задушил, не убил себя и не сбежал. Поэтому, если кто накрывается одеялом с головой и не реагирует на мои воззвания, я вызываю контролёра и мы совместно добиваемся открытия лица. Также им запрещено заниматься мужеложством, но и здесь уследить не всегда возможно.
Здесь я узнал, что такое чифирь. Это чёрный чай, который заваривается в пропорциях: стограммовая пачка на пол литра кипяченой воды. Им увлекаются не только больные, но и персонал. В мои обязанности входит наблюдение за тем, чтобы пациенты не чифирили и не варили чай на унитазах. Конечно, уследить за всеми не удаётся, и утром по их красным глазам можно догадаться, кто нарушал запрет в минувшую ночь. Но и отработанная заварка или нифеля также имеет определённую ценность. Многие из больных готовы мыть пол или стены, чтобы получить в качестве благодарности банку отработанной чайной заварки, которую они прямо на моих глазах съедают. Ну, а пальму первенства здесь занимает циклодол или паркопан. Многие из больных симулируют нейролепсию, чтобы выпросить лишнюю таблетку этого псевдонаркотика. Чай, паркопан и водка всё равно проникают в отделение, несмотря на то, что охрана проверяет сумки. Чаще всего за это увольняют нерадивых санитаров.
Политикой не интересуюсь, телевизор не смотрю, газет не покупаю. Регулярно слежу лишь за курсом доллара и ценами на основные продукты питания. Опять произошло падение рубля и повышение цен. Потом доллар опустился, но цены остались на прежнем уровне. Люди привыкли и не ворчат.
Мэр пообещал, что с 1995 года ввёдет платную медицину с новыми расценками. Например, вызов врача на дом будет стоить двадцать тысяч рублей, а за приезд скорой помощи надо будет заплатить сорок тысяч, удалить зуб можно будет за двадцать. Но мой оптимизм не иссякает, и я верю, что наступят и лучшие времена.
31.03.1995 г.
Привет, папа! Извини, что долго не было от меня известий. Я давно написал тебе письмо, но не было времени купить конверт.
Поздравляю тебя с тем, что ты стал дедушкой! Настенька родилась двадцать пятого декабря с весом 2550 грамм и ростом 46 см. Маленькая блондинка, с большими щеками и пухлыми губками. Все говорят, что она похожа на меня по детским фотографиям. И я тоже так думаю. В первый месяц она набрала 1400, во второй 1100, а в третий 400 грамм. Связываю такой регресс с переходом на молочные смеси, так как у её мамы стало мало молока и в нём обнаружили стафилококк. Эти бактерии, паразитирующие в желудке младенца и в материнском молоке, отравляют жизнь ребёнку, а вместе с этим и его родителям. У грудничка повышается температура тела, снижается аппетит, появляется понос, он плохо спит и постоянно кричит. Говорят, что его принесли из роддома. Хотя Вика рожала по абонементу, который стоил сто тридцать долларов, и находилась в одноместной палате со всеми удобствами. Но никто не может быть застрахован от стафилококка. Вот мы и боремся с этим грозным врагом бессонными ночами, диетами, гигиеной жилища и прочими мерами. Хотя мне кажется, что это бесполезно. Начальник кафедры микробиологии сказал, что человеческий организм - это симбиоз стафилококка, стрептококка и прочей условно патогенной флоры.
Настенька начала агукать, узнает меня и маму, очень часто смеётся, но и плачет нередко. Не скажу, что приходится легко, но когда увидишь её сияющее лицо, согласен и не спать по ночам, и работать сутки напролёт, и бегать с ней по врачам, и многое другое делать ради такого "чудного комочка".
В ноябре мне предложили написать заявление на увольнение по собственному желанию, так как "оставаться здесь было небезопасно для здоровья и жизни". Заведующий отделением - доктор Львов - сказал, что готовится заговор особо опасных пациентов против меня и моего друга - санитара и будущего психолога, что охрана обнаружила в ординаторской скрытый диктофон и провода, ведущие в одну из двухместных камер-палат. Я думаю, что он частично врал, но насильно мил не будешь. Да и сам чувствовал за собой вину, так как ночные контролёры не раз ловили меня с закрытыми глазами, хоть я и говорил им, что таким образом запоминаю учебный материал. Ну и, конечно, неформальные связи, без которых преступный мир невозможен. Один пациент починил магнитофон, другой - будильник, третий помог в оформлении реферата для оперативной хирургии. В качестве благодарности я получал их пенсии и покупал им что-то из одежды, еду, журналы или канцелярию и, конечно, что-то перепадало и мне.
В течение месяца искал работу через газеты, объявления, биржу труда, где состою на учёте. Очень помогала мне в этом Вика, которая обзванивала все эти многочисленные организации. Кстати, работу в СПБПБСТИН я также нашёл благодаря ней. И благодаря её школьному другу - начинающему бизнесмену - дважды в неделю я торгую трикотажем на улицах района Купчино. В день на такой халтуре я зарабатываю приблизительно четыре-пять долларов или семь процентов от выручки. Вполне неплохо, но когда простоишь пять-шесть часов на морозном ветру, зазывая пенсионерок купить панталоны, сорочки и фартуки, понимаешь, что торговля - неблагодарное занятие в наше время.
В конце ноября нашёл новую работу по душе, где тружусь и по сей день. Платят всего сорок долларов в месяц, но зато безопасно и практики сколько угодно. Теперь я медбрат отделения кишечных инфекций детской больницы на улице Филатова. За прошедшие четыре месяца научился ставить капельницы для внутривенных вливаний, газоотводные трубки, микроклизмы, катетеры, отсасывать слизь, обрабатывать опрелости, разводить молочные смеси, качественно пеленать грудничков, кормить по часам малюток-сирот и улаживать конфликты с мамами и бабушками. Подобному меня не учили ни в медучилище, ни в академии. Конечно, приходится нелегко. Дети регулярно плачут, матери высказывают претензии. Всю смену на ногах - за сестру и за санитарку. Порой и на перекус нет времени. Сплю по два-три часа в сутки. Терплю, так как в иных местах курсантов либо не жалуют, либо ещё меньше платят. В качестве бонуса можно брать с работы излишки детского кефира и сиропа, которые использую в домашнем хозяйстве. Также мне нравится здешний коллектив, так как он показался более дружелюбным и открытым чем в психиатрической больнице.