Тату
Шрифт:
Ты пишешь, что я кидаюсь в разные стороны. Но прошёл год, и дня не проходит, чтобы я не думал о переезде на Запад. Оставаться здесь и "обурячиваться" я не хочу. Быть хозяйственником и строевым офицером не по мне, заливать свои горести местным спиртом - тоже. Время так быстро бежит, а хочется достичь чего-то в жизни.
Зарплату мне подняли до полутора тысяч, паёк выдают своевременно. Вчера сломался холодильник, и продукты храним у друзей. Здесь стоит жара в тридцать пять градусов. Месяц не было ни капли дождя. На дачах за два месяца выросли огурцы и помидоры. Но в магазинах цены кусаются. Все фрукты стоят больше одного доллара за килограмм. Клубника - два, вишня - четыре, абрикосы по три, картошка чуть меньше доллара за килограмм. С отставкой Примакова подскочили цены на топливо, а вместе с этим в два раза подорожал хлеб и мука. По слухам,
27.07.1999 г.
Продолжаю после командировки. Вчера посетил соседнюю бригаду ВДВ, где мне предложили должность начальника госпитального отделения медицинской роты. Я согласился. В округе тоже поддержали мой перевод. Осталось побеседовать с тамошним комбригом, который, возможно, выдаст мне отношение на перевод. Мои обрадовались, что мы остаемся в Сосновом Бору, так как пока ребенок маленький, ему необходимы простор, чистый климат и качественное питание. Т.е. до окончания контракта мы будем жить здесь. Проблему с питанием я решаю следующим образом: обмениваю хлеб, крупы, тушёнку на зелень, ягоды. Много не возьмёшь, но сыну хватает.
Сегодня дежурю по гарнизонной скорой помощи. Вызовов немного, но день выдался напряжённым. Перевезти, посмотреть, созвониться, решить. Искал себе холодильник по объявлениям. Наконец нашёл. Взял в долг у друга 100 DM, на которые купил двухкамерную "Бирюзу" 1993 года выпуска. Буду надеяться, что он нас не подведёт.
Завтра должен буду выступить на конференции в Улан-Удэ с рефератом "Негонорейные уретриты у мужчин".
В августе начнутся фронтовые учения. Все боевые бригады погрузят на самолеты с оружием и продуктами и десантируют на 1000 км в степь, где будем воевать с вымышленным противником. Я вижу, что боевая подготовка у нас становится интенсивнее. Подобные учения были шесть лет назад. Кроме этого, еженедельно объявляют тревоги, как правило, в четыре-пять часов утра. Поговаривают, что наши миротворцы вылетят к своим коллегам на Балканы. Я бы с удовольствием принял участие в этом, так как зарплата там тысяча долларов в месяц.
12.08.1999 г.
Пятый день пребывания в инфекционном отделении в/ч 65409-II. Возможна ли у меня дизентерия? Не отрицаю, так как клинически она подтверждается, хотя субъективно чувствую себя хорошо. Лежу в палате-изоляторе с больным солдатом, которого сам сюда недавно направил - рядовым Лоскутовым, прослужившим два месяца, из них полтора - в госпиталях. Стал замечать, что он проявляет повышенный интерес к моей тумбочке и моим вещам, пользуется моим кипятильником, подъедает то, что приносят на скромные приёмы пищи, если я где-нибудь задерживаюсь. Внутри у меня всё кипит. Так вчера исчезли полбутылки шампуня, полрулона туалетной бумаги, хлеб, масло... Сказать ему ещё не могу, но если так будет продолжаться, то не сдержусь. Может это и не он, а "случайные посетители" из больных, лежащих в коридоре. Госпиталь, рассчитанный на двести человек, принимает в инфекционном отделении сто тридцать. В Бурятии ежегодная сезонная вспышка ОКИ (острых кишечных инфекций), в частности дизентерии. В этом году она напала на Сосновоборский гарнизон. Не обошла она и меня, несмотря на все мои предосторожности и ухищрения. Хотя, может это и к лучшему, так как появилась возможность сменить обстановку.
После десятидневного лежания меня пригласил начальник инфекционного отделения и предложил поработать на благо отделения. Я, конечно же, согласился. Принёс из медпункта белый халат, и вот я уже принимаю больных. Описываю истории болезни, делаю назначения, осматриваю пациентов. "Здорово, какая же интересная работа у врача госпиталя", - думал я тогда! Я ощущал себя доктором, врачом, а не человеком с медицинским образованием, себе не принадлежащем.
19.09.1999 г., Улан-Удэ-40
Привет, папа! Ты единственный, кто регулярно пишет мне письма. Остальные потихоньку забыли. Я не расстроен, так как понимаю - дела, заботы, жизнь, расстояния.
У меня всё хорошо. Повысили зарплату на двести рублей в месяц. Сейчас у нас пора выдачи овощей. Офицеру положено 18 кг картошки, 4,5 кг капусты, по 1,5 кг морковки, свеклы, лука. Хочешь - бери ежемесячно, а хочешь - сразу на год. Так что, несмотря на все наши долги, я смог отдать сто немецких марок за холодильник. Жизнь полегчала. Я готовлю овощные блюда, пеку торты и пироги. Сегодня получил на складе 18 кг минтая и тоже запустил его в производство.
В этом году дебютировали в консервации. Цены на огурцы упали до смешного - два с половиной рубля за килограмм, и мы замариновали пять трёхлитровых банок огурцов и три банки с грибами.
Сегодня воскресенье, и я традиционно на работе с утра. В бригаде очередное ЧП. В среду сбежал солдат со штык-ножом. В четверг он напал на нашего часового и отобрал у него автомат. В пятницу он совершил грабёж магазина, угрожая автоматом. Забрал продукты и деньги. В субботу он ограбил второй магазин, где убил продавщицу, ранил охранника и забрал все деньги. Все эти дни часть стоит на ногах, круглосуточно строится, отправляют группы захвата, всех опрашивает милиция, ФСБ, прокуратура.
Но и до этого случая мы жили весьма напряжённо. В августе была вспышка дизентерии. Переболела половина личного состава части. Меня тоже постигла эта участь, так как все больные проходили через медпункт. Как потом выяснилось, причина заболевания была в недоброкачественном мытье посуды в солдатской столовой. Для меня неделя пребывания на койке инфекционного отделения была маленьким отпуском. За это время я отдохнул, поправил здоровье и параллельно набрался клинического опыта, так как лечил больных солдат в этом же отделении. На пятидесяти койках отделения разместилось в три раза больше больных. Поставили даже трёхярусные кровати в коридоре. Естественно, что на трёх врачей это было большой нагрузкой, и часть больных я взял на себя. А после выздоровления я перешёл на месячное прикомандирование в пульмонологическое отделение. Сравниваю работу в госпитале и свою... как далеко одно от другого.
В пульмонологии я работал вдвоём с начальником - бурятом (остальные врачи были в отпуске). Полковник медслужбы любил выпить, и больные были целиком и полностью предоставлены мне. Первую половину дня я проводил в отделении, а вторую половину в родном медпункте, где лечил ещё двадцать солдат. Работа в госпитале мне показалась намного легче и спокойнее. За пять часов я успевал не только осмотреть и описать состояние своих пациентов, сходить с ними на процедуры, но и принять амбулаторных больных и почитать медицинскую литературу. В это время в части проходили очередные учения, и всех офицеров перевели на казарменное положение. Это значит, что они жили в палатках при части, а питались в солдатской столовой. Меня, к счастью, это миновало. Правда, вызвало резонанс в отношениях с комбригом. Стычки с прямыми начальниками перешли в обвинения в том, что я распространяю дизентерию среди личного состава и т.о. подрываю боеготовность части и способствую её расформированию. Это привело к тому, что с первой леди части я переругался, как кот с псом, а её хахаля - зампотыла - ударил в челюсть. Хотя он сам первый вызвал меня на выяснение отношений. От дальнейшего позора его спасли приспешники, которые повисли на наших руках. А царю, так себя называет наш кобриг, я на общем построении части сказал, что отказываюсь выполнять его антигуманные приказы и подам на него в суд за оскорбление чести и достоинства. И хотя я блефовал, но когда ушёл с плаца в направлении военной прокуратуры, он отправил вслед за мной команду офицеров, которых обязал задержать меня любыми силами и средствами. Вся эта история закончилась тем, что с глазу на глаз, в роскошном кабинете он признал свои ошибки. И жизнь моя стала спокойнее. Перестали звонить домой, присылать посыльных, грубить моей супруге, обзывать перед строем. И хотя через месяц он пообещал, что уволит меня из армии, я думаю, что это очередная игра на публику. Офицера, который не пьёт, ежедневно приходит на службу, сейчас невозможно уволить, если он этого не желает. А я пока не хочу, хотя мне уже не раз в прямой форме об этом говорили.
Другого места я пока себе не нашёл. В Лугу меня не отпускает начмед округа. Недавно я летал вертолётом в Читу (сопровождал тяжелобольных), где побывал на беседе у начмеда округа. Мне ещё раз дали понять, что просто так из Забайкалья не уезжают. Чтобы переехать в цивилизованный Запад, надо заплатить тысячу долларов. Откуда такие расценки? При моей зарплате в пятьдесят долларов отдавать сумму в двадцать раз большую. Это же смешно! Поэтому я решил остаться здесь. На днях меня снова вызывали на аттестационную комиссию, которая постановила: "уволить меня из армии по окончании учебного года..." То есть в декабре. Но я планирую взять отпуск и что-нибудь подыскать себе на просторах России. Не думаю, что она вся погрязла во взяточничестве.