Таверна «Ямайка»
Шрифт:
Нет, что бы ни случилось, надо полагаться только на себя. В этом деле никому нельзя доверять. Даже стены в «Ямайке» пропахли преступлением и предательством. Опасно разговаривать близко от дома.
В таверне было темно, и снова воцарилась тишина. Хозяин занялся торфом, а тетушка хлопотала на кухне. Неожиданный визит несколько нарушил однообразие. Джем Мерлин принес с собой немного жизни, не ограниченной болотом и гранитными скалами. С его отъездом ушло веселье, день как-то сразу посерел. Небо заволокло тучами, принесенный западными ветрами, зашелестел дождь, горы погрузились в туман. Черный вереск скорбно раскачивался из стороны в сторону. Мэри чувствовала себя опустошенной, она устала от общения,
Джем Мерлин не выходил у нее из головы. Она представляла, как он едет, насвистывая, с открытой головой, пришпоривая коня. Дождь и ветер ему нипочем, и дороги он выбирает неезженные.
Ей представилась извилистая тропинка в деревне Хелфорд, неожиданно обрывающаяся у самой реки, где любили плавать утки перед приливом, и был слышен голос пастуха, созывающего стадо. Теперь она здесь, а жизнь в Хелфорде идет своим чередом. Странно. Что она делает здесь? Ах, да, она дала слово, и… тетины шаги в кухне — это постоянно напоминает об обещании и каре за непослушание. Дождь нудно барабанил в окна гостиной. Девушка сидела там одна, и горькие слезы дождем стекали по ее щекам. Она их не вытирала — не было сил. Тонкая полоска оторвавшихся обоев шуршала на сквозняке. Когда-то бумага была покрыта приятным розовым узором, теперь все выцвело и покорежилось от сырости. Мэри отвернулась от окна, и мрачная могильная тишина таверны «Ямайка» окутала ее.
Глава 6
В эту ночь повозки прибыли снова. Мэри проснулась, когда часы в холле пробили два раза, тут до нее донеслись звуки шагов внизу у крыльца и низкий приятный голос. Она тихо выбралась из постели и подошла к окну. Да, ошибки не было, только повозок на этот раз было всего две, в каждую было впряжено по одной лошади. Людей возле них возилось не более пяти-шести.
В ночном свете телеги напоминали призраков, словно у них не было места на этом свете и они кружили у дома, как привидения из старой сказки. Они были зловещи и наводили ужас, двигались крадучись, с опаской озираясь по сторонам.
Этот приезд обеспокоил Мэри, потому что теперь она представляла опасность этого появления: прибыли отчаянные люди; в прошлый раз один из них поплатился жизнью. Возможно, сегодня ночью будет совершено еще одно преступление, и опять на крючке в баре появится болтающаяся веревка с петлей.
Мэри не могла заставить себя оторваться от происходящего во дворе. Повозки прибыли пустыми; груз, остававшийся в таверне, затаскивали теперь на них. Видимо, таков был метод: таверна служила перевалочным пунктом, здесь груз хранился до удобного случая, затем его переправляли в Тамар и там распределяли. Организация, похоже, была разветвленная, имела немало агентов. Сотни людей могли быть втянуты в эту операцию, от Пензаса и Сент Айвза на юге до Лонсестона на севере. В Хелфорте как-то не было слышно о контрабанде, а если иногда и упоминали, то хитро подмигивая, словно желая сказать: вреда большого нет в затяжке табачком и бутылочке бренди с корабля в порте Фолмут, и говорящий сам не против позволить себе такую роскошь, ибо нет здесь ничего особо преступного.
Эта контрабанда была совсем другой, здесь таилось что-то страшное, если стоило людям жизни: когда возникали угрызения совести, человек получал веревку на шею вместо сочувствия, не говоря уже о благодарности. На длинном пути, протянувшемся от побережья до границы с Девоном, не должно было быть слабого звена, потому и пускалась в ход веревка на крючке. Тот незнакомец позволил себе усомниться, он умер. Мэри вдруг с разочарованием подумала, что, возможно, есть какая-то связь между утренним визитом Джема и ночным предприятием. И то, что повозки оба раза появлялись в дождь, случайное ли это совпадение? Джем упомянул, что прискакал из Лонсестона, а Лонсестон расположен на берегу реки Тамар. Мэри
Братья могли недолюбливать друг друга, но они были связаны одним делом. Он приезжал, чтобы предупредить Джоза о конвое. Это было не сложно понять. Вот почему он посоветовал Мэри уехать в Бодмин, у него еще были остатки сочувствия к человеку. Он понимал, что этот проклятый бизнес может погубить ее; она попала в самый центр осиного гнезда, да еще с таким малым ребенком на руках, как тетя Пейшенс.
Между тем, обе телеги были загружены, возницы взобрались на сиденья вместе со своими спутниками. Вся процедура заняла немного времени в эту ночь.
Мэри хорошо различала крупную фигуру дядюшки у крыльца, он светил фонарем, прикрывая свет рукой. Повозки быстро исчезли со двора, повернули налево, как Мэри и предполагала — направлялись в Лонсестон. Она отошла от окна и забралась в постель. Шаги Джоза послышались на лестнице, он прошел в свою спальню. Никто не прятался сегодня в гостевой комнате.
Несколько следующих дней прошли без происшествий. Один только раз по дороге проехал экипаж — почтовая карета из Лонсестона, прожужжавшая мимо «Ямайки». Шуршание ее колес напомнило почему-то полет растревоженного шмеля. Наконец, выдалось первое по-настоящему морозное утро, солнце светило, небо удивляло безоблачной синевой. Трава на болотах замерзла и побелела от инея. Колодец во дворе покрылся сахарной корочкой льда. Грязь затвердела под копытами коров, сохраняя их следы, которые не исчезнут до следующего ливня. С северо-востока дул легкий ветерок, заметно холодало.
У Мэри всегда поднималось настроение при виде солнца ранней зимой. Она закатала рукава блузы и решила устроить стирку. Вода в ведре, теплая и мягкая, доставляла девушке истинное наслаждение. Мэри было хорошо в эти минуты, она напевала вполголоса — дядюшка уехал куда-то на болота, чувство свободы и прозрачное предзимнее утро были достаточным основанием для радости.
Вдруг раздался громкий стук по оконному стеклу. Взглянув туда, Мэри увидела испуганную тетушку. Знаками она звала девушку скорее войти в дом. Вытерев руки о фартук, Мэри недовольно вбежала в кухню через заднюю дверь. Не успела она появиться, как тетушка схватила ее за руку и стала что-то быстро и невнятно бормотать.
— Успокойтесь, тетя, — сказала Мэри. — Я не могу разобрать ни одного вашего слова, не понимаю, о чем идет речь. Сядьте и выпейте воды, ради Бога. В чем дело?
Бедная женщина только мотала головой в сторону двери, рот ее передергивало, как во время припадка у эпилептика.
— Там мистер Бассат из Северного Холма, — прошептала она наконец. — Я его видела из окна, он верхом, с ним еще один джентльмен. О, моя дорогая, моя дорогая, что нам делать?
Этот монолог она еле произнесла и не успела договорить последней фразы, как послышался стук в парадную дверь. Затем пауза. Затем в дверь уже забарабанили требовательно. Тетя Пейшенс кусала ногти, стонала, теребила пальцы рук, словно бахрому на платке.
— Что его привело сюда? — всхлипывала она. — Он никогда сюда не заезжал. Он всегда держится подальше от таверны. Он наверняка что-то пронюхал, я знаю. О, Мэри, что нам делать, что мне ему сказать, если он спросит?
От этого стенания с бесконечными «он» Мэри стало не по себе, чувство неуверенности и какого-то неясного страха передалось и ей. Она быстро соображала — ее положение было незавидным: если мистер Бассат прибыл официально как представитель власти, для нее появляется уникальный шанс рассчитаться с дядей. Она могла рассказать все, что знала, поделиться сомнениями. Но рядом стояла тетя Пейшенс, стояла, лепеча и дрожа, ее милая тетушка. Жалкая… Но ее на самом деле было очень жаль.