ТАЙЦЗИЦЮАНЬ:Классические тексты Принципы Мастерство
Шрифт:
Освободившись от умственной взволнованности и суеты, восстановив в чистоте первозданную данность (или, если угодно, за-данность) жизни, мы способны опережать все внешние действия, иметь успех (именно: успевать) в любом деле. Почему? Потому что сообщительность, она же «таковость», вещей всегда и везде уже есть, и в ней мы можем «сокровенно сообщаться» с бесчисленным множеством моментов превращения, из которых состоит мир. Нашей мерой становится сама несоизмеримость. Именно в «таковости» всего и вся наша воля «сокровенно проницает» весь мир. По китайским понятиям, ее главное свойство – «достигать далеко», что совершенно необходимо для действия внутренней силы, ибо воля, имея своей средой свернутый континуум сферы,как
Одно из главных правил применения внутренней силы (правда, оно не относится к высшим уровням мастерства) заключается в том, что наше внимание, следуя освобожденной воле, свободно проходит сквозь противника и обращено на точку, находящуюся далеко позади него. Как ни странно, секрет успеха в схватке состоит в том, чтобы попросту не замечать противника, тем более не «зацикливаться» на нем. Надо помнить, что духовная интуиция, или «понимание силы – цзинь»,которые должен воспитывать в себе приверженец тайцзицюань, принципиально отличается от предметного, «объективного» знания.
Пространство воли есть именно «духовное» (т.е. беспредметное и пустотное) соприкосновение. Духовное совершенствование означает, по сути, развитие способности воспринимать все более тонкие различия между вещами – постигать быстрее других и видеть тоньше других. (Св. Исаак Сирин в очень схожем смысле употреблял выражение «тонкая рассудительность».) Беспредметное видение есть именно видение пустоты междубытности – того, что пребывает между. Тайцзицюань есть воистину искусство встречи и сообщительности – искусство всегда пребывать в пределе бытия, в пространстве «междубытности», не ища опоры ни вовне, ни в себе. Движение в тайцзицюань – всегда скольжение по границе вещей, которое не терпит ни чрезмерного нажима вовне, ни нарочитого отстранения, отхода. Первое позволит противнику благодаря принципу сферичности использовать мою внешнюю силу против меня, а второе даст ему пространство для атаки. Из этого пограничного скольжения (напомним: всегда возвращающего к истоку движения) проистекает виртуозная легкость «опустошенного» сознания, которое свободно от всего и поэтому свободно для всего.
Континуум Одного Превращения неизменен в своей бесконечной изменчивости. Оттого причастность к нему дарует способность «знать наперед», предвосхищать ход событий именно потому, что пребывающий в нем ничего не делает от себя, а только на-следует Неизбывному. Цепь Одного Превращения побуждает вспомнить будущее.А поскольку такое знание дается возвращением к матрице самой жизни – этой бесконечно изменчивой «плоти» мира – мудрый действует не только наперед, но и наоборотпо сравнению с видимыми тенденциями. Он хранит невозмутимый покой среди волнения мира.
Но что такое эта встреча вечно разделенного, эта «непостижимо малая» «срединность всеобщего пути»? Она есть, по сути, встреча несоединимого, дифференциальное соотношение двух видов длительности: физической и духовной, сопряженность виртуального и актуального модусов бытия в рамках некой неопределенной целостности, именовавшейся в даосизме «великим предком» (да цзун),«изначальным образом», где «духовные превращения» обладают неисчерпаемым потенциалом для своего ускорения («просветления») по сравнению с фиксированной длительностью физического плана события, но вовлечены с этим последним в отношения «воздействия-отклика», «тела-тени».
В сущности мы имеем дело с дифференциальным отношением двух векторов сил, где духовное действие на одно неуловимое мгновение опережает физическое изменение. Вот почему легенды (скажем пока так) приписывают отдельным выдающимся мастерам боевых искусств способность как бы уклоняться даже от летящей пули (строго говоря, в «срединности» еще нет ни субъекта, ни объекта и никто ни от чего не уклоняется, но только
Древняя максима совершенно справедливо возвещает: «Разделяй и властвуй». Это значит, что властвует тот, кто овладел мудростью «взвешивания», поддержания динамического сопряжения-равновесия сил, что в Китае и считалось главной задачей власти. Власть же по своей природе есть дифференцирующее единение, беспредельная мощь бытийственного рассеивания, которое служит собиранию мира в единой (не)перспективе запредельного постижения. Здесь вездесущее различие уже неотличимо от всеобщности. В начале всего лежит не идея или сущность, а бесконечно малое различие, делающее возможным круговорот интегрирующего разъединения.
Итак, то, что кажется нам началом, никогда не является таковым. У каждого явления есть свои неуловимо-тонкие «семена», свой модус предвосхищения, сокровенный «импульс» (цзи)последовательной дифференциации, рассеивания (санъ),«сокровенно-малых» (вэй)превращений бытия. Секрет мастера тайцзицюань и есть его сверхчувствительность, позволяющая ему улавливать, распознавать этот импульс явлений, предельное малое «срединное пространство», сокрытое в толще одухотворенной жизни, т.е. настолько же жизни, насколько и сознания, и вместе с тем, строго говоря, не являющееся ни тем, ни другим. В китайской литературе к нему прилагаются определения «небесный», «глубинный», «сокровенный» и т.п. Речь идет, в сущности, о мгновенной актуализации того, что было названо выше «потенциалом ситуации» или силой обстоятельств. Одно из лучших описаний этого им пульса содержится в трактате теоретика военного искусства Цзе Сюаня (XVII в.) «Сто глав военного канона», где можно прочитать:
«Точка, к которой прилагается потенциал,- это импульс. Точка превращения во всяком событии – это импульс. Точка связанности вещей – это импульс. Своевременное действие – это импульс. То, что свершается перед глазами, – это импульс. А то, что происходит, когда отводишь глаза, не может быть импульсом. Когда успеваешь воспользоваться случаем, – обладаешь импульсом, а когда не можешь так поступить,- теряешь импульс. Тут нужно рассчитывать все более глубоко, таить в себе все более надежно. Сие определяется знанием, а используется решимостью» 1.
Знание, о котором говорит Цзе Сюань, есть самосознающее знание, поскольку этот импульс определялся в даосской литературе как некая устремленность, только зарождающаяся в сердце и еще не проявившаяся (но, добавим, и неспособная иметь явленную форму). Недаром в древности понятие импульса записывалось очень похожим по начертанию и звучанию знаком, который обозначал нечто крошечное и одновременно «находиться вблизи», быть рядом, а точнее, как мы уже знаем, быть между.Импульс есть именно у-местность – неуловимо быстрое кружение средивсего. В тайцзицюань, как мы уже знаем, это кружение имеет вид взаимопереходов и взаимопроникновения «пустоты» и «наполненности». Об этом импульсе мировых перемен, или, как иногда можно услышать от учителей тайцзицюань, «импульсе ци» (ци цзи),невозможно иметь предметное знание, но глубина погружения в эту бездну событийности определяет степень чувствительности духа и устанавливает иерархию учителя и ученика. Школой боевого искусства и, говоря шире, духовной традицией в Китае управляет непрозрачная глубина самого сознания. Успех в схватке, согласно классической формуле, приносит умение «овладеть импульсом и потенциалом ситуации».