Тайфун в закрытом секторе
Шрифт:
Он смотрел то на нее, то на шпагу, с выражением растерянности, даже страха.
— Шпага?.. Где вы ее взяли?
Пока все шло хорошо, но вот сейчас Ника смешалась. Пронзительный старец о чем-то догадался, а она не знала, что ей ответить.
— Не может быть второй такой шпаги… — отец Себастьян от волнения перешел на шепот. — И не смотрите на меня — будто не понимаете ничего. На вашей шпаге клеймо толедского оружейника. Взгляните! Какой там выбит год?..
Ника взглянула.
— Год 1782… — прочитала она. «Ах, черт!»
Черта она помянула
— Да, — пришлось согласиться Нике, — эта шпага испанского дворянина…
— Я видел его здесь!.. — запальчиво перебил ее отец Себастьян. — Не знаю, как он проник в церковь, я увидел его уже около своей кровати. Он говорил вещи, от которых у меня закружилась голова. Я подумал, что он послан самим дьяволом — да простит меня всевышний. Он показал мне свою шпагу, я прочитал клеймо, но поверить ему все равно не мог и позвал людей… Он вернулся живой?
— Он вернулся раненый.
— Где вы с ним встретились? Говорите правду. Пока я не могу вам доверять.
— Мы встретились на Кубе.
— Что вы там делали?
— Мы с братом прилетели…
— Прилетели?!
— Мы прибыли на Кубу, на Универсиаду…
Ника понимала, что все ее объяснения неубедительны и малопонятны, но придумать что-либо другое у нее не было времени.
— Универсиаду… — прошептал отец Себастьян по складам непонятное слово. — Что он вам говорил, ваш дворянин?
Ника опять помедлила.
Рассказывать все, что сообщил им дон Мигель, не имело смысла. Но отец Себастьян ждал объяснений.
— Он показал нам медальон, — наконец решилась она.
— Медальон?
— На его крышке было такое же, как и на печатях, изображение святого Себастьяна…
— Он не мог… — у отца Себастьяна от волнения перехватило дыхание. — Он не мог показывать вам медальон. У него не было его… Вы все лжете!
— Я не лгу! — разозлилась Ника. — Я даже скажу, что было внутри медальона…
— Замолчите…
Голос святого отца оборвался. Он закатил глаза и от волнения, видимо, потерял сознание. Крупные капли пота выступили на его побледневшем лице.
«Вот несчастье!» — спохватилась Ника.
Не трудно было понять сомнения и страх отца Себастьяна, она и сама с трудом воспринимала те или иные вещи из окружающего ее сейчас иллюзорного мира. Но не рассказывать же святому отцу про кресло и про генератор, если он о простом законе Ома еще не слыхал.
На угловом столике, куда Анжелико положил книгу, стоял глиняный узорчатый кувшин и чаша, вероятно, для ополаскивания рук. Ника взяла с изголовья полотенце, смочила его водой, осторожно обтерла лицо отцу Себастьяну.
Он тут же открыл глаза, но выражение страха в них исчезло. Губы его вздрагивали, кривились нервно, возбуждение его было еще так велико, что он поначалу не мог
— Вы… вы… — он передохнул. — Перекреститесь!
— Как? — не поняла Ника.
— Перекреститесь… и прочтите «Отче наш».
Ника не крестилась отроду, но видела, как это делается. Молитву прочитала по-русски: «Отче наш, иже еси на небесах…» дальше она не помнила и вряд ли могла перевести слова молитвы на английский язык, но отец Себастьян что-то все же понял и чуть успокоился.
— Нет… — прошептал он. — Вы не дьяволица… Не может такого быть… О завещании короля знают только три человека: герцог Оропеса, его духовник и я. И больше никто на свете. Понимаете, никто!.. Король Филипп унес свой грех с собой, в могилу. Его придворный гравер был убит… на охоте…
«Понятно, на охоте удобнее всего!» — подумала Ника.
— На каком языке вы читали молитву? — спросил отец Себастьян.
— На русском.
— На русском… Господи!
Ника повесила мокрое полотенце на изголовье, пододвинула табуретку поближе к кровати, присела.
— Святой отец, моего знания английского недостаточно, чтобы обо всем рассказать. Да и навряд ли вы поймете. Но я не с того света, не бойтесь меня. — Она хотела добавить, что она просто из другого, будущего, мира, но для отца Себастьяна «тот свет» и «другой мир» могли означать одно и то же. — Я уже не хочу, чтобы вы меня поняли. Я хочу, чтобы вы хотя бы мне поверили. Как поверил нам капитан Кихос. Мы с братом поклялись на Библии выполнить его просьбу. И вот я здесь у вас.
Она решила, что упоминание о Библии придаст ее словам больше убедительности, и не ошиблась. Выражение страха почти исчезло из глаз отца Себастьяна, хотя недоверие еще осталось.
— У нас мало времени, — поторопила она. — Брат Мишель может вернуться. Я не боюсь брата Мишеля, но он может вернуться не один.
Конечно, отец Себастьян это тоже понимал.
— Позовите Анжелико.
Ника только отодвинула засов, выглянула. Анжелико послушно проскользнул в дверь, остановился, почтительно сложил руки на груди.
— Я слушаю вас, святой отец.
— Пришли ко мне Филиппо.
— Филиппо?
— Да, садовника Филиппо. Ты должен его знать.
— Да, святой отец. Я видел его в саду.
— Пригласи его ко мне. И поторопись. Пусть поторопится и он.
Юноша оказался скорый на ногу. Ника выглянула следом в коридор, затем прикрыла дверь и вернулась на свой табурет. Отец Себастьян не спускал с нее испытующего, полного сомнений взора, но она ничем не могла ему помочь. И тогда он устало прикрыл глаза и зашептал, как молитву, тихо, но внятно, чтобы и она услышала его:
— Пресвятые мученики… не осудите меня, что в руки неизвестной мне девушки… девушки, плохо говорящей по-английски, совсем не понимающей по-испански, я осмеливаюсь вручить тайну его католического высочества, покойного короля Испании, и судьбу королевского двора. Я доверился этой девушке, я буду молиться за нее, пусть милосердная дева Мария протянет ей руку помощи и защиты…