Таймер для обреченных
Шрифт:
— Засранец! — сорвалась Голда. — Я устала от него. Но больше — от ваших хвалебных песен в его адрес. Они утомили меня. Скажите, вы когда-нибудь видели несущиеся на вас ракеты? В пятидесяти метрах от себя видели их? Когда планировали операцию, думали об этом? Сволочи! И знаете еще что? Вы стоите кресел, на которых сидите. Если бы я не видела так близко результаты вашей работы, если бы не была на волосок от смерти, я бы, наверное, рассуждала по-другому. Я до конца дней своих этого не забуду. Не думайте, что я выступаю перед вами и встаю в позу. Вы поимели меня в прямом смысле слова. Вы знаете, что Дани не пользуется презервативами?
— Я вас умоляю!..
— Мерзавцы! Какие же вы мерзавцы! — Голда не
Директор растерялся и не нашел ничего лучшего, как оставить кресло и стать напротив женщины.
— Ну, ну, успокойтесь.
— Ты мне еще спину помассируй! — выкрикнула Голда. Она вытерла слезы и перешла к деловой части беседы. Но прежде усадила Эйтана на место нетерпеливым жестом руки. — Итак, что вы должны сделать в ближайшее время. Первое — доставить в Израиль Мэлоди Унгер и проследить, чтобы ни один волос не упал с ее головы.
— Обещаю.
— Второе, о чем мне однажды сказал Дани: держи язык за зубами, просто держи его за зубами, генерал.
Голда направилась к выходу, но вернулась к рабочему месту Эйтана. Теперь она смотрела на него по-новому и поняла, что этот человек, рискуя многим в этой операции, своей жизнью не пренебрегал. В нем напрочь отсутствовала эта черта. Он выигрывал в случае и успеха, и провала. Он просто переходил на другой, более сложный уровень, вход в который охраняла более стойкая Голда. Вот откуда в его осанке, на лице и в словах уверенность человека, готового и дальше рисковать. Именно это читала Голда на протяжении получаса, и только сейчас перед ней открылась истина. То же самое читал на лице генерала и Дани Мармсталь, но, будучи слабее Голды, он не смог разглядеть в нем двуликости. И теперь уже не стоял вопрос, кто кого использовал в этой игре.
Она гнала прочь мысли о премьере, чье состояние на данный час она оценила как критическое, то есть Дани, от которого удача отвернулась вместе с ракетами, был в шаге от удара.
«Более сложный уровень», — еще раз повторила про себя министр.
— Мне нравится моя работа и мое удобное кресло, — озвучила она свои мысли. — У него есть одно интересное свойство — его можно регулировать по высоте. Возможно, у меня возникнут кое-какие трудности...
— Буду рад помочь, — дополнил генерал.
— Я рассчитывала на такой ответ. Кстати, Дани вам звонил?
— Да. На звонок ответила мой секретарь. Кажется, она сказала, что я беседую с привидением.
— Так и есть. Сделайте все возможное, чтобы я не являлась к вам по ночам. Что с вами? Неужели уловили пикантный намек? Боже мой... и вы туда же.
3
Украина
Прикомандированного капитана казахстанских ПВО звали Семеном Пьяненко. В родном полку его не уважали и за глаза называли «гибридным диссидентом» — украинец по национальности, он родился и вырос в Караганде, продолжить службу, а точнее, сделать карьеру мечтал в Москве. Для того чтобы прибиться к чужим берегам и назвать их своими, он во время визита в столицу познакомился с российскими ракетчиками. Ему не повезло — русские шарахались от его сказочных идей, как тараканы от дихлофоса. Его товарищи по полку также побаивались его политической подкованности. Он был именно из третьей — без названия и населения — страны, уместившейся в его яйцевидной голове. Он читал газеты и журналы так, будто это была запрещенная литература. В Крыму о его политических прибабахах не знали, украинские зенитчики приняли его как своего. Тарас Лозовский предложил Пьяненко свою комнату в общежитии. И после визита к Андрею Карпатову «диссидент» долго смотрел в глаза каждому, кто находился в этой комнатенке. И взгляды его новых товарищей были также напряжены: «Неужели?!»
Александр Абрамов в сотый раз, наверное, перечитывал записку Лозовского и не мог связать разрозненные фразы и отдельные слова. Разгадка обязана быть простой, ответ где-то на поверхности...
Дело закончено. Все материалы по нему и одно из главных действующих лиц переданы лично экс-министру обороны Украины. Доказанная и едва не осуществившаяся диверсия связана с диверсионной же акцией 2001 года. Но не ясны, пока не ясны ее мотивы.
Как будут решать между собой острую проблему спецслужбы Украины и Израиля — дело этих двух стран. Снова разгорятся подковерные войны, на поверхность покажется лишь верхушка айсберга, доказывающая невиновность отдельных военачальников, но не противовоздушной обороны, что изначально не ставилось под сомнение. Снова на первом плане начальники, рядовые опять оказались в дерьме по уши. Примеривая униформу, они облачались в одежду под названием «человеческий фактор».
Эти мысли преследовали Абрамова всюду. Даже в столичном аэропорту. Даже в ответе Мэлоди на ее вопрос «Мы встретимся?» — «Может быть, снова через пять лет».
Любовь на вырост.
Она из категории первой перескочила в последнюю — так казалось Сане Абрамову. Она вернулась из прошлого, погостила несколько дней в сердце капитана и провела его по дорогам воспоминаний, и ей теперь пора возвращаться назад...
Эта история оставила немало белых пятен, напрямую связанных с синими пятнами на лице Блинкова. Абрамов не верил Джебу и «прямым» доказательствам, выписанным в виде синяков на его скуле. Не мог поверить, что морской диверсант, закаленный в боевых операциях, мог упустить Романа Парубного. На языке вертелся вопрос: «Ты отпустил его?» В ушах стоял ответ: «Ты в своем уме? Тогда за каким чертом я погнался за ним?» — «Чтобы отпустить».
Романа Парубного больше никто не видел. Правда, на окраине промышленного района Евпатории произошел странный случай. Дети услышали взрыв на стройке и сообщили в милицию. Вместе с нарядом прибыли и саперы. Они осторожно поднялись на второй этаж недостроенного дома и в одной из комнат увидели множество обрывков денежных купюр. Позже при сопоставлении было установлено, что всего денег было около пяти тысяч долларов, то есть неполная пачка стодолларовых купюр.
— Передавай привет министру.
— Обязательно передам. — Откровенный взгляд Мэлоди запоминал облик капитана.
— Твой рейс объявили. Пойдешь?
— Да, пора. — Что снова не вязалось с мыслями Мэл. Она хотела остаться. Хотя бы для того, чтобы связать разрозненные нити их отношений, и лишь время не позволяло ей сделать этого. — Спасибо тебе, Саня. И твоим парням спасибо. Звони.
— Конечно, позвоню.
"А ведь мы действительно старые друзья, которым нечего сказать. Мы — «коммуникативные неудачники».
Капитан долго смотрел вслед «Боингу», взявшему курс на Тель-Авив. Хорошо, подумал он, что в этой истории, затянувшейся на пять лет, поставлена точка. Несмотря на раненое сердце — хорошо.
4
Испания
— ...Восемьдесят пять, восемьдесят шесть, — Кок шевелил губами, подсчитывая деньги. — Восемьдесят семь тысяч. Долларов. Парни, мы работали на скрягу, — сделал он однозначный вывод. — Почему не по сто «штук» нам заплатили, я спрашиваю? С нас что, подоходный налог вычислили?
— Вычли, — поправил товарища Чижик.
— Ну вычли, какая разница? Джеб, тебе Абрамов случайно не дал контактный телефон израильского министра? С нее причитается, между прочим. Я видел ее фото в газете. Ничего так, симпатичная телка. Я бы... щелкнулся рядом с ней. А что, меня многие министры любят. Знаете, что бы я сказал ей на прощание? А я вам скажу...