Тайна чёрного кинжала
Шрифт:
Чем мне всегда нравилась рукопашка, так это тем, что в ней переплелись различные виды единоборств. Да, в спортивном виде запрещают наносить опасные удары, соблюдают правила безопасности. А вот в армейском главное правило, это выжить и физически уничтожить противника, и для этого никакие правила не должны тебя ограничивать.
Наш инструктор майор Кулаков считает, что в бою не на жизнь, а на смерть хороши все средства. Всё, что у тебя есть под рукой, должно быть использовано: автомат, нож, ремень, сапёрная лопатка, каска, поднятая с земли палка или камень, а если ничего нет, то в ход идут руки, ноги, локти, колени, голова, зубы и ногти. Поэтому с тренировок я часто возвращаюсь в казарму с синяком
Удивительно, если не прилагаю усилий, то моё прошлое остаётся неизменным. А чтобы его изменить, оказывается, мне нужно сильно напрягаться. В первый раз я столкнулся с этим как раз перед встречей Нового 1987 года.
31 декабря.
Я сидел на кровати и готовился к наряду по курсу. Ну как готовился — делал вид, что готовлюсь, а сам вспоминал, что было тогда, в том 31 декабре 1986 года, который для меня остался в вернувшемся прошлом. Наконец моё внимание привлекли громоподобные крики нашего начальника курса. Выглянув из угла своего казарменного кубрика, я увидел строй из четырёх курсантов нашего курса, вытянувшихся по стойке смирно перед нашим майором. Он громко распекал курсантов из португальской группы, которых, оказывается, утром поймал комендантский патруль, когда они пытались сбежать в самоволку. Идиоты, могли бы подождать до обеда и спокойно уйти в город с остальными, свободными от наряда курсантами.
— Товарищи курсанты, повторяю для бестолковых, наказывают не за то, что уходят в самоволку, а за то, что попадаются! Объявляю Вам по десять суток нарядов! Старшина!
— Я товарищ майор!
— Заменить заступающий наряд в полном составе этими разгильдяями! И пусть они бессменно отстоят десять суток в наряде! Под Ваш личный контроль.
— Так точно, товарищ майор, исполню! — старшина с негодованием смотрел на тех, кто так его подставил.
Нас убрали из наряда и выдали на два дня увольнительные. Как и тогда, ко мне подошёл курсант Олег Вдовин, один из тех, кто имел несчастье попасться патрулю и загреметь в наряд.
— Коля, — обратился ко мне он, — разговор есть.
Мы отошли с ним в ленинскую комнату, сегодня удивительно пустую. Большинство курсантов с моего курса считало, что меня зовут Николаем, даже не зная, что это моё прозвище, прицепившееся ко мне в учебном центре, когда я решил пошутить. Палатка, в которой мы жили, была рассчитана на двадцать человек, а среди них всегда найдётся какой-нибудь балабол и сказочник. Один такой артист, мы его потом прозвали Мюнхгаузен, начал рассказывать, как он служил в Термезе (город в Узбекистане, на границе с Афганистаном) в секретных войсках и каждую неделю ходил за речку выполнять интернациональный долг, был представлен к ордену Красного знамени, но вот беда, войска были такие секретные, что даже запись в военном билете об этом ему не сделали, а орден так и не нашёл героя. Я тогда возьми и скажи ему: «Ты Колька маленького знаешь?
— Какого Колька? — удивился товарищ Мюнхгаузен.
— Маленького, — улыбнулся я, — он вон там, — ткнул я пальцем в сторону учебного корпуса, — за углом стоит. Пойди и расскажи ему то, что нам сейчас в уши заливал.»
С тех пор меня и стали называть кто Колей, кто Кольком.
— Коля, у тебя какие планы на Новый год? — Вдовин смотрел на меня в ожидании ответа.
—
— Слушай, как ты смотришь на то, чтобы встретить его в компании прекрасных дам? — И Олег рассказал мне причину залёта в наряд.
Неделю назад он познакомился с тремя симпатичными работницами «Трёхгорной мануфактуры" им. Ф. Э. Дзержинского (старейшее московское текстильное предприятие, основанное в конце XVIII века. До 1936 года — Товарищество Прохоровской Трёхгорной мануфактуры, фабрика производила различные ткани). Девушки пригласили его с друзьями к себе отметить наступающий Новый год. В предвкушении прекрасного вечера и ночи он со своими одногруппниками решил, что в предновогодней суете никто не обратит внимание, если они уйдут из института пораньше. В планах у них было заехать к одному из товарищей, который был москвичом, переодеться в гражданку и, захватив заранее купленное шампанское, поехать к девчонкам. А тут такой облом. Вот он и предложил мне, чтобы не расстраивать девушек, поехать к ним вместо него. Ну и может взять кого-то из моих друзей курсантов. Прошлое повторялось, как и тогда, все, кроме друга Кости уже разъехались по компаниям.
На Бауманской мы с Костей спустились в метро и подъехали на станцию Краснопресненская. Олег должен был позвонить в общежитие и предупредить девчонок, что мы будем ждать их у выхода из метро. Наземный павильон станции представляет из себя сооружение в виде огромной ротонды, мощные высокие каннелированные колонны светлого цвета поддерживают свод. Вы наверняка замечали, что некоторые колонны гладкие, а некоторые — с вертикальными полосами. Эти вертикальные полосы, а точнее желобки — и есть каннелюры. На декоративной горизонтальной полосе расположена надпись с названием станции, а между входом и выходом пассажиров построена ниша с памятной мемориальной доской. Перед нишей стоит скульптура рабочего с гранатой, которая называется «Дружинник». Вот возле этой скульптуры мы и стали ждать наших встречающих. Уже стемнело, хотя на часах ещё было 17:45.
Простояв пятнадцать минут, мы продрогли и собрались зайти внутрь метро погреться, когда услышали какой-то треск, и я увидел отрывающуюся с карниза огромную сосульку. В это время в метро заходила дама с коляской. Я резко рванул к ней, и мне показалось, что всё вокруг меня вдруг замерло. Одной рукой я подхватил женщину, второй схватил коляску и сделал два шага вперёд, после чего мир ожил, а за спиной с громким звоном упала сосулька.
— Что Вы делаете! — закричала дама, но обернувшись назад, она замерла с открытым ртом, увидев куски лежащего льда.
— Возьмите, пожалуйста, — я вернул ей коляску и пошёл к Косте, который только сейчас начал осознавать происшедшее и смотрел на меня с немым вопросом в глазах «КАК?».
Мне и самому хотелось бы понять, как я успел преодолеть расстояние около пяти метров за те доли секунды, которые прошли с момента, когда сосулька затрещала, отрываясь от крыши и падая вниз, а я, особо не напрягаясь, подхватил коляску с ребёнком и мамой, вынося их из-под удара…
Почувствовав внимание, огляделся и увидел двух девушек, с удивлением смотрящих в нашу сторону. Опять что-то щёлкнуло в моей памяти, и я узнал Наталью и Маринку, двух сестёр, встречающих нас.
— А вот и девчонки! — Я взял Костю за предплечье и потянул в сторону девушек, не давая ему задать вопрос о произошедшем.
— Привет! — Улыбка на моём лице и наша курсантская форма говорили сами за себя. — Девушки, это Вам, — я протянул им шоколадки «Алёнка», — пойдёмте скорее, а то мы уже с Костей замёрзли. Меня зовут Юрием.
Уводя девчонок и Костю от метро, я преследовал цель избежать вопросов от зевак, оказавшихся свидетелями падения сосульки и чудесного спасения дамы с коляской.