Тайна Элизабет. Королевство сновидцев
Шрифт:
Образование было построено таким образом, что к совершеннолетию человек овладевал всеми нужными навыками и знаниями, реально необходимыми для повседневной жизни и для любой выбранной профессии. Самое главное – подход к обучению увлекал детей, и они с превеликим удовольствием посещали уроки. Из них делали счастливых и раскрытых личностей, для которых жизнь была в удовольствие, а не в тягость. После Школы не существовало никаких других образовательных учреждений за отсутствием в них необходимости. Лишь будущие защитники Парфагона еще пять лет учились военному делу в элитной Рыцарской академии. Для зачисления в ее ряды требовалось в совершенстве
Однако для Томаса Школа стала настоящим адом – ведь подданные короля за пределами столицы не имели образования как такового. Если бы ничего не изменилось, то ребенок должен был стать охотником, как отец, переняв его знания и опыт. А для Ирэн была уготована участь жены какого-нибудь ремесленника или такого же охотника из других селений. Они бы даже никогда не научились читать и писать! Таким образом знания у мальчика были весьма примитивными, как и у его родителей.
И вот Томаса привели в класс, где все дети были не только гораздо умнее, но и на пару лет младше него, то есть были ровесниками Ирэн. К несчастью для сельского мальчишки, педагогический совет во главе с ректором Исааком Ньюртоном решил, что зачислить его в младший класс будет оптимальным решением, ведь его ровесники уж слишком далеко ушли в своих познаниях.
Нетрудно догадаться, к чему это привело. Вскорости вся Школа насмехалась над Томасом Юргом – пришлым дурачком и деревенщиной. Для детей он был настолько прост и смешон, что никто не видел в нем равного. Его все время дразнили при каждом удобном случае, коих селянин предоставлял великое множество. Ровесникам и старшим ребятам было смешно видеть, как он учится с совсем маленькими детьми, а младшие веселились оттого, что «громила» не знает даже простейших вещей, вроде фазы или букв. В конечном итоге Томас оказался совершенно одинок, и ему пришлось уйти в себя, замкнуться. Он лишь старался не реагировать на издевательства, с досадой понимая, что они вполне заслуженные.
У него был только один выход из сложившейся ситуации: учиться. Причем не просто учиться, а учиться так, чтобы стать как все и даже лучше. Учиться так, чтобы ребята считали его равным себе, чтобы те вещи, о которых говорят эти окружающие его малыши, стали ему хотя бы понятны. Томас должен был сделать все, что мог, ведь он не имел права подвести приемного отца, давшего ему шанс в этом новом мире. Поэтому каждый день, проглотив все обиды, селянин молча уходил в Школу. Там он со стиснутыми зубами пытался все понять и усвоить, жадно поглощая каждую новую порцию знаний, и даже не поворачивал головы в сторону вездесущих обидчиков.
Трехлетних детей в Школе продолжали учить познанию мира, основам математики и языка, о чем Томас имел хоть какие-то представления. Мало того, он оказался большим знатоком в естествознании, поскольку рос рядом с дикой природой, которую познавал с помощью отца-охотника. Проводя значительную часть времени в лесу, он хорошо знал, что там растет и какие животные обитают. Однако это были далеко не самые главные знания, которые давали в Школе. Самым непонятным и неожиданным для Томаса оказался предмет «фазоведение». Многие трехлетние дети в той или иной форме уже владели фазой, но наиболее серьезные этапы обучения только начинались. По этой причине, согласно мнению ректора, пришлому ребенку стоило начать учиться именно с этого уровня.
Если другие
Фаза имела два основных проявления в жизни каждого столичного жителя. Во-первых, многие парфагонцы, предварительно осуществив ряд действий на засыпании или пробуждении, могли менять пространство вокруг себя, что не сказывалось на ощущениях других людей. Это было не сновидением или фантазией, а реальным изменением восприятия мира, который лишался времени и пространства. В результате можно было пережить что угодно и оказаться где угодно. Например, рядовой парфагонец мог лечь на кровать, выполнить определенные техники, а затем встать и, пройдя сквозь стены, улететь за пределы города в любое место Селеции. Там он мог встретить кого захочет и заниматься тем, что только взбредет в голову. При этом для всех других он будет все так же лежать в кровати, ибо человек в фазе разрушает стабильность только своего собственного пространства.
Во-вторых, парфагонцы могли использовать свой удивительный навык в повседневной жизни. Помимо сотен возможных способов применения фазы, которые Томасу предстояло изучить, жители Парфагона чаще всего пользовались возможностью влиять на свое тело и здоровье. Самые способные могли буквально контролировать свой внешний вид, рост и даже возраст. Именно поэтому горожане могли удивительно долго жить и, как правило, смотрелись невероятно привлекательно – они умели стирать телесные недостатки. Таким образом, фаза являлась своего рода фундаментом существования Парфагона. Она давала людям все, к чему они могли стремиться: красоту, молодость и здоровье.
По этой причине самой главной ценностью была возможность поспать – ведь именно на грани сна проще всего оказаться в фазе и поддерживать в ней шаблон нового внешнего облика. Для достижения мутации приходилось ежедневно и многократно изменять свое тело в фазе, чтобы в реальности получить результат через несколько недель или месяцев, – в зависимости от сложности задачи и мастерства. Затем нужно было удерживать мутацию на достигнутом уровне по точно такому же принципу, как при ее получении. Томасу не только было сложно все это до конца осознать, но даже поверить в то, что это вообще может иметь отношение к нему самому, – уж слишком невероятным все это казалось.
Однажды поздним утром, когда солнце уже подбиралось к зениту, а птицам поднадоело горланить в саду за окном, Томас проснулся и сразу же вспомнил о фазе. Стараясь не двигаться, он стал пробовать заученные техники: воображаемое кручение вокруг телесной оси, визуализацию трущихся друг о друга рук, а также бег вокруг беломраморной скульптуры Альберта Третьего, украшающей постамент у главного здания Школы. Не получив результата ни в одном из действий, он попробовал снова закрутиться, снова увидеть руки и снова оказаться у скульптуры. Мальчик повторял этот выученный в Школе цикл раз за разом – и вдруг совершенно четко увидел свои исцарапанные ладошки прямо перед собой, хотя глаза были закрыты!