Тайна генерала Багратиона
Шрифт:
Там он наблюдал за передвижениями войск, легко знакомился с французскими офицерами, щедро угощая их в столичных ресторанах и придорожных трактирах. Они держались заносчиво, много болтали о скорой войне с русскими. Победный исход этой войны казался наполеоновским бойцам уже предрешенным.
Через своих конфидентов, снявших дом в польской Праге, пригороде Варшавы, Петру Ивановичу удалось наладить переписку с княгиней Багратион. Правда, велась она на немецком языке. Генерал все больше описывал леса, поля и реки Подольского края и Гродненской губернии, где теперь много путешествовал. Екатерина Павловна рассказывала о том, как растет дочь Анна, передавала новости венского двора. Письма были короткими и приходили нечасто. Однако супруги были счастливы получать любые весточки друг о друге.
В начале апреля 1812 года генералу передали письмо от жены, крайне его взволновавшее. Екатерина Павловна сообщала о военном союзе между Францией и Австрией, заключенным тайно. В нем оговаривалось участие монархии Габсбургов в кампании против России. Корпус под командованием генерала Шварценберга будет двинут от Львова на Волынь одновременно с вторжением «Великой армии» Наполеона через Неман в Белоруссию.
«Что скажете теперь, друг мой, о тех знакомых в Вене, каковые при приезде Вашем клялись в верности боевому товариществу, рожденному на поле битвы при Аустерлице? — в конце послания спрашивала молодая женщина. — Меня они уверяют в том, будто не предвидели подобного исхода в затянувшихся переговорах императора французов с графом Меттернихом и по-настоящему с нами воевать не станут.».
В подтверждение своих слов Екатерина Павловна приложила к письму вырезку из какой-то провинциальной газеты, не то моравской, не то богемской. Поручик Древич, помогавший генералу с немецким переводом, еле разобрал расплывшиеся строки готического шрифта, ведь пакет прошел через многие руки и, кажется, находился в контакте с водой: «Союз Австрии с Францией произвел странное впечатление на весь народ и особенно — на войска. Множество офицеров вышло в отставку. Другие заявили, что подадут просьбы об увольнении от службы, как только будет им объявлено о походе. Австрийские войска в продолжении двадцати лет постоянно вели войну с французами. Без сомнения, в течение этих двадцати лет не переставали им внушать ненависть и отомщение к Франции. Нельзя ожидать, что договор, внезапно заключенный правительством, сразу перевернет все убеждения народа и затушит все его горестные воспоминания, особенно когда неизвестны причины, побудившие двор к заключению такого договора.»
Смешно было полководцу читать благородные рассуждения австрийцев о коварстве Корсиканца, о хитрой политике графа Меттерниха. После этого шага императора Франца Первого яснее ясного становилось одно печальное обстоятельство: в надвигающейся на Россию кровавой бойне не будет у нее ни союзников, ни даже сторонних наблюдателей в просвещенной Европе. Только — одни враги. Начнут или не начнут стрелять в русских австрийские солдаты, в принципе не так важно. Все равно придется держать против корпуса Шварценберга войска на Волыни, которые совершенно необходимы совсем в другом месте.
К маю 1812 года, благодаря усилиям разведки, у российского командования сложилось довольно точное представление о том, как расположил свои силы Наполеон и где следует ждать главного его удара.
Штаб Второй Западной армии переместился в город Волковыск, ближе к границе и чуть на север. После всех переформирований и изменений в состав армии вошел Седьмой пехотный корпус генерал-лейтенанта Раевского, расположенный в городе Новый Двор, Восьмой пехотный корпус генерал-лейтенанта Бороздина — у Волковыска, Четвертый кавалерийский корпус генерал-майора Сиверса, стоявший у Зелова, летучий отряд из восьми донских казачьих полков генерал-майора Иловайского пятого, выдвинутый к Белостоку. Затем прибыла недавно сформированная двадцать седьмая пехотная дивизия генерал-майора Неверовского. Таким образом, под началом князя Петра всего собралось примерно сорок пять тысяч человек при 216 орудиях.
Наполеон приехал в Кенигсберг 29 мая 1812 года. Он хотел самолично проверить склады с провизией, заготовленной для похода его войск в Россию. Солдаты не должны нуждаться ни в чем. В Кенигсберге ему показали закрома до отказа наполненные мешками с зерном, тюками с сеном, бочками с солониной. Бонапарт увидел, что пруссаки с присущей им старательностью и аккуратностью исполнили все обязательства перед ним.
О целях похода в Россию Корсиканец теперь охотно рассказывал приближенным. Он полагал, будто легко, в течение одного-двух месяцев, разгромит по отдельности Первую и
Вторую Западные армии. Лишив Россию дееспособных вооруженных сил, Наполеон сразу захватит обе ее столицы: Москву и Санкт-Петербург. Расчлененное на части, прекратит существование само государство Российское, и Бонапарт вознаградит своих союзников: шведы получат Прибалтику, австрийцы — земли в Галиции и Подолии, поляки — Правобережную Украину и Белоруссию, турки — Крым, персы — Кавказ. При подобном исходе они поддержат его другой поход — в Индию. Там французские солдаты найдут несметные сокровища и положат конец владычеству проклятой Англии над миром.
Иногда на «гениального стратега» находило просветление, и он начинал рассуждать более осмысленно. Например, при встрече с графом Меттернихом в Данциге, как раз перед отъездом в Кенигсберг, Корсиканец сообщил своему верному стороннику из Вены нечто другое: вглубь России, то есть дальше Минска, его «Великая армия» в 1812 году не пойдет. Очистив территорию от русских, она спокойно перезимует в Литве и Белоруссии, а летом 1813-го начнет кампанию с новыми силами, захватит Москву и Санкт-Петербург. Царь Александр, конечно, запросит перемирия, и Наполеон продиктует ему свои условия: присоединиться к походу в Индию. «Русская война — это трехлетняя война. Она закончится только в 1814 году», — вещал император французов на дипломатическом приеме.
Из Кенигсберга Наполеон поехал через Велау и Инстербург в Гумбинен, маленький городок в Восточной Пруссии. Здесь он получил известие от нового посла Франции в России Лористона об отказе, который тот получил от Александра Первого при просьбе сопровождать самодержца Всероссийского в его поездке в Вильно. Почему-то данное обстоятельство взбесило Корсиканца. Он решил, что русские его оскорбили лично и нужно их наказать.
Наполеон прибыл под город Ковно, на реку Неман. Там в полной готовности к походу находился корпус его любимца маршала Людовика-Николя Даву, герцога Ауерштедского, князя Экмюльского — тот был знаком императору по совместному обучению в Бриенской военной школе.
Несмотря на дворянское происхождение, Даву принял революцию и в рядах республиканской армии участвовал в революционных войнах, командуя сперва батальоном волонтеров, потом — бригадой. Наполеон обратил на него внимание в Египетском походе, в битве при Абукире. Произведенный в дивизионные генералы, Даву отличился в Италии во время зимней кампании 1800–1801 года. Совершенно искренне и открыто тридцатилетний генерал выражал свое безмерное преклонение перед императором.
В 1810 году, заняв пост генерал-губернатора департамента Франции при устье Эльбы, Даву снарядил и организовал для русского похода небывалой численности войско. Себе он оставил командование Первым пехотным корпусом, состоящим из пяти дивизий, то есть свыше семидесяти тысяч человек, причем по большей части, коренных жителей Франции. Конечно, это была наилучшая, ударная сила «Великой армии». Наполеон предназначал ее для выполнения ответственной задачи. Корпус Даву должен был вклиниться между Первой и Второй Западными армиями русских и не допустить их соединения.