Тайна генерала Багратиона
Шрифт:
Петр Иванович осмотрел строительство. Оно продвигалось быстро и соответствовало генеральному плану. Затем князь обошел восемь крепостных бастионов: Рождественский, Семеновский, Алексеевский, Андреевский, Кавалерский, Успенский, Петровский и Спасский. На них стояло около двухсот пушек. Все орудия находились в полной исправности.
Кроме бастионов, готовых к бою, в Киеве имелись большие армейские склады с разнообразной амуницией и арсенал. В сопровождении военного губернатора города генерал-лейтенанта графа Милорадовича, бывшего своего сослуживца по Молдавской армии, коего он оттуда и спровадил за слишком легкомысленное поведение, Петр Иванович побывал в просторных помещениях с низкими сводчатыми потолками. Здесь на полках лежали тысячи ядер и картечных зарядов, в бочках хранился черный дымный порох. Главнокомандующий отметил, что боеприпасов достаточно для длительных военных действий и хранятся они хорошо.
Из Киева Багратион поехал в деревню Белая Церковь, где квартировал Екатеринославский кирасирский полк. Таковых частей тяжелой кавалерии в армии насчитывалось всего восемь, и были они элитными. В них отбирали и рекрутов высокого роста и лошадей не ниже, чем 165 смв холке. Парадно-строевая одежда кирасир состояла из белых колета и лосин, черных ботфортов и черной кожаной каски с волосяным гребнем. В строю они выглядели очень красиво и внушительно, вот только. кирас не имели. Лишь в начале 1812 года им вернули эти доспехи.
Генерал от инфантерии нашел Екатеринославский кирасирский полк отлично обученным, обмундированным, вооруженным. Он объявил служивым свою благодарность и поехал дальше.
В городке Махновке князь проинспектировал Татарский уланский полк, в городке Бердичеве — Черниговский драгунский. Как и кирасиры, уланы и драгуны порадовали князя лихо проведенным учением.
Житомир был довольно благоустроенным старинным городом, основанным в IX веке. Вместе с Киевской Русью пережил он набег татаро-монгольских орд хана Батыя, потом попал под владычество Литвы, а с 1569 года стал считаться польским. Однако при втором разделе Польши, в конце ХУШ века, эта территория отошла к Российской империи. В жизни его обитателей — украинцев, поляков, евреев, русских — при этом ничего не изменилось. Окруженный девственными лесами, с многочисленными мелкими реками Тетерев, Каменка, Утянка, Крошинка, Лесная, кое-где пересекавшими городскую территорию, Житомир вольно раскинулся на равнине.
Генерал избрал для своей квартиры особняк пана Миколы Задвигайло. Уютный, аккуратно выбеленный двухэтажный дом привлек его внимание удобным расположением, отлично ухоженным садом, чистыми просторными комнатами. Владелец здания к военным отнесся радушно, а его молодая, миловидная жена — и того более.
Из Житомира в начале сентября 1811 года Багратион послал рапорт в Санкт-Петербург о своем вступлении в должность Главнокомандующего. А через неделю отправился из Житомира с инспекцией в город Дубно, где располагалась штаб-квартира Четвертого армейского корпуса. Им командовал пятидесятипятилетний генерал от инфантерии Дмитрий Сергеевич Дохтуров.
Его Багратион тоже мог бы назвать боевым товарищем. Битва при Аустерлице, бои при Гутштадте, Гейльсберге, Фридланде также значились в формулярном списке Дохтурова. Он четыре раза был ранен и получил награды, одинаковые с Петром Ивановичем: в 1806 году — орден Святого Владимира второй степени, в 1808-м — ордена Святой Анны первой степени и Святого Александра Невского. Однако в генералы от инфантерии государь пожаловал Дмитрия Сергеевича годом позже, чем Багратиона.
Согласно правилам, существующим в Российской императорской армии, теперь Дохтурову следовало беспрекословно подчиняться Главнокомандующему Второй Западной армии, поскольку тот имел перед ним «старшинство производства». Не очень-то спокойно переживал данный факт командир Четвертого корпуса. Ему казалось, будто управление армией, согласное его чину, прошлым заслугам и наградам, труда бы для него не составило.
Полки Четвертого корпуса ближе других частей армии стояли к русско-польской границе. Вместе с Дохтуровым объехав их месторасположение, Петр Иванович распорядился учредить здесь пограничную стражу из донских казачьих полков. Конные отряды должны были патрулировать дороги, наблюдать за передвижениями противника на той стороне границы и обо всем замеченном доносить в штаб.
Вернувшись в Дубно, генералы вместе пообедали и обсудили ситуацию на границе. Разговор у них получился полуслужебный-получастный.
Дохтуров пожаловался на поведение местного дворянства. Земли и угодья здесь принадлежали в основном полякам по происхождению и католикам по вероисповеданию.
— Зашевелились чертовы ляхи, — сказал Дмитрий Сергеевич. — Ужев открытую препятствия чинят при покупке провианта и фуража для моих полков. Говорят, наши цены их не устраивают. Скоро-де некто другой, более щедрый, заплатит им больше.
— Наполеон? — спросил князь.
— Конечно.
— Откуда такие сведения?
— Родственников они имеют в Варшаве, свободно ездят туда-сюда, часто переписываются. Обо всем знают.
— Ну и пусть пишут. Я их письма на почте прикажу перлюстрировать. Проверим, для кого они тут запасают рожь и овес и где сии запасы прячут. Беспочвенны глупые их надежды.
— Лучше будет некоторых, особо ретивых, выслать, — предложил Дохтуров. — Прямо в Сибирь. Ведь высылали же отсюда смутьянов во времена доброй матушки-царицы Екатерины Великой.
— Буду о том просить государя, Дмитрий Сергеевич, — твердо пообещал своему подчиненному князь.
Но Александр Первый не дал согласия на высылку злобной западно-украинской шляхты. Слишком близко к России подошел мощный ее покровитель. Обстановка в этих краях день ото дня становилась более напряженной.
Французские батальоны, полки, дивизии, корпуса занимали свои места на приграничных с Россией территориях и точно замирали в неподвижности. Зато наполеоновская разведка шуровала вовсю. Невиданное прежде количество любознательных путешественников, бродячих монахов, комедиантов, коммивояжеров появилось на дорогах, в трактирах, около поселений, где квартировали наши воинские части. Не зря в бюджет Министерства иностранных дел Франции на содержание агентов и подкуп иностранцев с 1810 года закладывали сумму, весьма и весьма значительную: от трех до пяти миллионов франков.
Главнокомандующий Второй Западной армией тоже занялся подобной работой. Из Санкт-Петербурга в помощь ему прислали майора Пределя, вроде бы опытного разведчика.
Но что-то не заладилось у майора с поляками и французами. Крайне недовольный, вернулся он в Житомир, а потом еще и жалобу на князя написал. За неудачу Пределя князя мягко пожурили из столицы.
Впрочем, у него уже действовала своя агентура. Некто Экстон, свободный художник, знавший европейские языки, несколько раз с поддельным паспортом ходил в Варшаву.