Тайна Jardin des Plantes
Шрифт:
Вода поднялась уже на полметра. Понемногу она просачивалась в камин, заливая угли, которые возмущенно шипели и дымились. По стенам сбегали многочисленные ручейки. Книги в пластиковых обложках, пустые пивные бутылки, карандаши плавали по всей комнате.
Снаружи о стены и дверь ударялись какие-то предметы, принесенные водой с улицы. Некоторые бились в окна, но стекла пока не поддавались.
«Надолго ли их хватит? — подумала Тринитэ, промокшая до костей и дрожащая.
Но несмотря на эту удручающую картину, Любен продолжал:
— Однако наши бесконечные опыты и помощь наиболее компетентных ученых ни к чему не приводили — казалось, вырождение двух аркадийских рас уже необратимо.
Дверь громко застонала под ударом чего-то тяжелого.
Любен взглянул на нее, потом на окно, стекла в котором уже трещали. Затем перевел взгляд на Сильвена:
— И тогда мы подумали о тебе…
— Обо мне? — произнес с удивлением Сильвен. — Но меня тогда еще и на свете не было!..
— Вот именно, — сказал старик. — Думаешь, ты случайно так увлекся подземными загадками Парижа? Думаешь, случайно на тебя такое воздействие оказали картины, на которых, как ты уже догадываешься, изображены аркадийские пейзажи?
Он помолчал, потом улыбнулся своему воспитаннику.
— Твоя мать была готова на все, чтобы добиться своей цели. Ты ведь ее знаешь… — сказал он и, с трудом подняв руку, слегка погладил Сильвена по щеке.
Сильвен вздрогнул, но не шелохнулся — словно кролик, застывший под пристальным взглядом удава.
— Жервеза ни за что не смирилась бы с поражением. Пусть даже ей пришлось бы отдать свою собственную кровь… Плоть от своей плоти…
Ладонь старика опустилась на затылок Сильвена. Их взгляды встретились. Сильвен чувствовал в глазах жжение.
— Своего собственного сына!
Сильвен вздрогнул и отшатнулся:
— Что ты хочешь сказать?
На губах смотрителя появилась слабая улыбка.
Думал ли Сильвен, что придется пройти еще и через это?..
— Объясни наконец!
Тринитэ вздрогнула всем телом, чуть не свалившись со стола: в этом крике не было ничего человеческого. Она уже не обращала внимания на затопленную хижину, на трещавшие окна.
— Сильвен, ты сын Жервезы Массон и самца белой обезьяны…
Сильвен был оглушен. Он беззвучно открывал рот, не в силах произнести ни слова. Его конечности начали дрожать, каждая в своем ритме, все сильнее и сильнее.
— Вы… потомок человека и белой обезьяны?.. — проговорила Тринитэ, смотревшая на него как на дрессированного зверя в цирке.
Она никак не могла в это поверить, но, судя по серьезному виду старика и непритворному ужасу, охватившему Сильвена, это было правдой.
Не пытаясь больше замаскировать волнение, Любен рассказывал дальше:
— Когда Жервеза поняла, что ей не удастся создать гибрид темной и светлой расы, поскольку их хромосомы были уже несовместимы, она втайне задумала создать новую расу для Аркадии, скрестив одного из светлых аркадийцев с человеком. Это были бы существа, принадлежащие одновременно наземному и подземному миру, в жилах которых текла бы новая и древняя кровь. Разумеется, Жервеза не стала бы предлагать такой эксперимент кому-то из темных аркадийцев — те, разумеется, отказались бы. Но вот что касается светлых…
Лицо Сильвена застыло, словно каменная маска. Руки его механически двигались по кровати, сминая и разрывая старое покрывало.
— А… как она это сделала? — спросила Тринитэ, которая догадывалась об ответе, но все же хотела его услышать.
При этих словах на лице Сильвена появилась гримаса отвращения. Вообразить свою мать вместе с…
«Нет! Я не должен об этом думать! О чем угодно, только не об этом!»
— А ты как думаешь? — спросил Любен без всякой иронии. — Жервеза, как и все другие существа, создана из плоти и крови.
— Вы хотите сказать, что она спала с самцом обезьяны?!
«Да замолчите вы!» — мысленно вскричал Сильвен, не решаясь произнести этого вслух.
— С человеком, — уточнил Любен серьезным тоном. — В те времена светлые аркадийцы были еще почти людьми. Если не считать того, что…
Он не успел закончить фразу — Сильвен буквально зарычал. Это был рев дикого зверя, низкий и хриплый. Животный вопль ярости и боли.
Смотритель взглянул на своего ученика с едва заметным сочувствием. Но сейчас было не время для жалости.
— Этим все и объясняется, — тихо проговорил он, кладя руку на плечо Сильвена, который отстранился с явным отвращением. — Твоя инстинктивная привязанность к белым обезьянам. И привязанность всех без исключения животных к тебе. Они признавали тебя своим. Это сразу чувствовалось, когда ты приближался к ним, заходил в их клетки…
Медленно, словно боясь непрошеных видений, Сильвен опустил глаза. Вода поднялась выше колен. Но сейчас ему было бы все равно, даже если она захлестнула бы его с головой.
«Зверь! — беззвучно шептали его губы. — Я зверь…»
— Вы одной крови, и ты всегда это знал, — продолжал Любен, вновь устремляя мечтательно-задумчивый взгляд в потолок. — Ты несешь в себе семя подземного мира. В твоей крови — соки деревьев и трав Аркадии, чудесная вода ее озера… И то необыкновенное вещество, которое позволяет аркадийцам жить так глубоко под землей, освещает их мир среди тьмы… Вещество, которое сохранило эту цивилизацию на многие века…
— Вещество, которое они получили из воды Бьевры, — сказала Тринитэ. Она тоже больше не чувствовала холода. Теперь девочка даже не пыталась осмыслить все эти сведения и тем более — объяснить их с помощью логики. Тринитэ старалась лишь принять их, какими бы фантастическими они ни выглядели.