Тайна Jardin des Plantes
Шрифт:
Любен вплотную придвинулся к Сильвену. Теперь лицо старика почти соприкасалось с лицом молодого мужчины.
— Думаешь, нам с Жервезой понравилась ваша реакция на картины? Как бы не так! Только представь, перед каким выбором мы оказались: принести в жертву собственных детей… или весь Париж! И тогда мне пришла в голову одна идея…
Тринитэ вздрогнула, снова заметив жестокий блеск, на мгновение промелькнувший во взгляде старого смотрителя.
— Я подумал о других детях…
Тринитэ вся обратилась в слух.
— Погоди, —
— Это потому, что относительно Габриэллы к тому времени все уже выяснилось. Мы убедились, что этот наш опыт удался. Но мы должны были знать, сохранилась ли ваша «аркадийская» часть во взрослом возрасте.
— Так что же с детьми? — нетерпеливо спросила Тринитэ.
— Идея была такая: похитить несколько младенцев, которые родились в домах, расположенных вдоль подземного русла Бьевры. Я подумал, что эманации реки, возможно, как-то повлияли на их организм при рождении, как бы запечатлелись в них…
— Но это абсурд! — выдохнула Тринитэ.
— Мы должны были использовать любой, самый слабый шанс, чтобы спасти наших собственных детей! — резко сказал Любен. — И не такой уж это абсурд: Бьевра действительно протекает прямо под теми пятью домами, где эти дети родились…
Он указал на колодец в центре комнаты, теперь полностью скрытый под водой, и продолжал:
— Мне даже не пришлось особенно дрессировать белых обезьян. Они исполнили свою миссию, инстинктивно догадавшись, что от них требуется. Как если бы остатки человеческого сознания, еще сохранившиеся у них, говорили им о том, что они должны это сделать…
Снова молчание.
— И что потом?
— Аркадийцы забрали детей и унесли, убежденные, что это отпрыски новой, созданной нами расы, рожденные в наших лабораториях…
Лицо Любена омрачилось.
— Но они почти сразу раскрыли наш обман, поскольку в газетах и по телевизору поднялась шумиха по поводу этих похищений… Об этом я не подумал…
— И как они отреагировали?
Любен инстинктивно сжался, словно защищаясь от ударов.
— Они пришли в неописуемую ярость. «Вы попытались нас обмануть! Вы снова нас предали!» И вот тогда появились первые человеческие жертвы… а затем начался потоп.
Любен исчерпал все свои силы. Вода уже доходила ему до пояса.
Но Тринитэ и Сильвен до сих пор не могли увязать всю информацию в единое целое.
— А потом… Габриэлла вернулась, — наконец произнес старик.
— Когда? — выкрикнул Сильвен.
— Два дня назад… После того как я показал ей картины, я объяснил ей, какова ее собственная… роль в этой истории. Она попросила неделю на размышление. Видимо, за это время она поняла, какая связь между всеми этими событиями… и вот позавчера она пришла сюда…
— Зачем?
— Чтобы спуститься в Аркадию, Сильвен! Чтобы принести себя в жертву. Чтобы предотвратить всеобщую гибель. Чтобы спасти Париж. И чтобы… всего этого не пришлось делать ТЕБЕ!
— Мне?!
— Да, — продолжал Любен, с трудом возвышая голос, — она это сделала из любви к тебе! Точно так же она уехала двенадцать лет назад, по той же самой причине. В то время она боялась, как бы ваша детская привязанность, перейдя во взрослую страсть, не разрушила тебя, не помешала тебе стать мужчиной… Но какое это имеет теперь значение?..
Тринитэ и Сильвен, проследив за взглядом старика, почувствовали, как кровь застывает у них в жилах.
Дом был залит водой ровно до половины высоты стен. Спасаться нужно сейчас — или никогда!
— Все пропало! — простонал Любен. — Это дело рук самих аркадийцев, поднявшихся из глубин для последнего сражения!..
Задыхаясь, он остановился. Потом заговорил снова:
— Это последняя война их расы! Месть старому Парижу! Реванш изгнанного народа, полтора тысячелетия остававшегося под землей!
Вода заливала столешницу, на которой сидела Тринитэ.
— Это апокалипсис, дети мои! Второе пришествие! Страшный суд! Мы доживаем последние часы в Городе Света! Никто не спасется! Мы все умрем! Все! Это конец! КОНЕЦ!
Старик весь трясся как в лихорадке. Из уголков его губ стекала слюна, смешиваясь затем с водой, в которую постепенно погружались все трое.
— Смерть! Смерть всему!
Не успел он договорить, как раздался громкий протяжный стон.
Дверь все сильнее прогибалась под напором воды. Доски, стальные петли и задвижки стонали как живые.
— Дверь сейчас рухнет! — закричала Тринитэ, спрыгивая со стола в воду и прижимаясь к самой дальней от входа стене. — Ее сорвет с петель!
— Весь Париж сейчас рухнет! — громко произнес Любен. — Весь город обрушится в пучину!..
Сильвен зарычал.
Под напором воды по оконным стеклам зазмеились трещины. Эти узоры напоминали зловещую гигантскую паутину.
И вот вода нанесла решающий удар!
Вылетело первое стекло, за ним все остальные. С грохотом обрушилась дверь.
В течение нескольких секунд вода заполнила хижину, сметая все на своем пути.
— Берегитесь! — закричал Сильвен, которого отбросило к стене.
В следующий миг все трое были прижаты к дальней стене мощным напором воды. Настоящее цунами! Тринитэ едва успела вцепиться в руку Сильвена, прежде чем их обоих захлестнуло с головой.
Любен почти не шевелился. Зажатый в угол комнаты, он судорожно хватал ртом воздух — между массой воды и потолком оставалось всего каких-нибудь двадцать сантиметров. Сильвен и Тринитэ вынырнули на поверхность.