Тайна королевы
Шрифт:
Подъехав к изгороди, она удивилась, что матушка Перрен не вышла ей навстречу. Не распознав, однако, в этом тревожного сигнала, она спешилась и вошла в сад; Гризон же затрусил прямиком под навес, служивший ему стойлом. Она шла к домику и звала:
— Перрен! Проснитесь, матушка Перрен!
При звуке ее голоса из засады показались Лувиньяк и Роктай. Они вылезли из кустов и преградили девушке путь к отступлению. Так как они отнюдь не старались сделать это незаметно, то Мюгетта услышала шум. Обернувшись, она тотчас же увидела их. Клевреты Кончини с преувеличенным почтением поклонились цветочнице. А так как оба склонились достаточно низко, Мюгетта не сумела разглядеть лиц, а потому не узнала их. Однако по костюмам она поняла, что имеет дело с дворянами. Появление их отнюдь не обеспокоило, а лишь удивило Мюгетту.
— Что вы здесь делаете, господа? — спросила она.
Тут двери дома широко распахнулась, и на пороге появился Кончини.
— Входите же, сударыня, прошу вас, — пригласил он Мюгетту.
Девушка в этот момент стояла лицом к Роктаю и Лувиньяку, а, следовательно, не могла видеть Кончини. Но ей и не нужно было его видеть: она узнала его по голосу. Как могло случиться, что он хозяйничал у нее в доме, там, где она считала себя в полной безопасности? Она отказывалась верить своим ушам. Медленно повернувшись, она с горечью убедилась, что слух ее не обманул. Она оцепенела от неожиданности; ее широко раскрытые глаза наполнились ужасом.
Кончини же, злорадно усмехаясь, церемонно поклонился и вновь повторил свое приглашение.
— Входите же, сударыня, и я буду иметь честь объяснить вам причину своего визита… Разумеется, я вторгся к вам без приглашения, но вам придется меня извинить, ибо вы сами своим глупым упорством вынудили меня явиться к вам в столь неурочный час. Но можете быть спокойны, сударыня: вам не причинят никакого вреда. Моя страстная любовь к вам служит вам надежной защитой.
Голос Кончини был певуч и нежен; во что бы то ни стало он хотел успокоить девушку.
Однако все его старания были напрасны: она не слушала его. Призвав на помощь все свое хладнокровие, она взяла себя в руки и принялась обдумывать сложившееся положение. Сомнений не было: она в ловушке! Но главная опасность таится в доме, куда ее так старательно зазывают. Наверняка как только она туда войдет, на нее набросятся и свяжут по рукам и ногам. Нет, пусть лучше ее изрубят на куски, но в дом она не войдет!
Стоило ей принять такое решение, как на нее нахлынули новые страхи. Теперь она боялась не за себя. С губ ее сорвался душераздирающий вопль:
— Лоиза!.. Перрен!.. Боже, что с ними стало?..
Тревога за дорогие ей существа заглушила все прочие опасения Мюгетты. Она забыла об опасности, грозящей лично ей, и полностью сосредоточилась на участи тех, кто, быть может, уже пострадал за свою любовь к ней. Она прекрасно знала, что добрая крестьянка не могла добровольно согласиться стать сообщницей Кончини. А раз Кончини является хозяином положения, значит, он сломил сопротивление непокорной ударом кинжала. Эта мысль потрясла Мюгетту. Забыв о своем решении ни при каких условиях не переступать порога дома, она в два прыжка оказалась на крыльце и вихрем влетела в комнату.
Она не заметила Эйно и Лонгваля, которые, узнав ее, втихомолку хихикали, глядя на своего непосредственного начальника, а именно — на Роспиньяка. Она не видела даже Роспиньяка, вцепившегося в эфес своей шпаги и бросавшего злобные взоры на Кончини, вошедшего в комнату вслед за девушкой. Она видела только распростертое на полу тело достойной матушки Перрен. Сильное волнение помешало ей заметить, что глаза почтенной Перрен были открыты. Добрая крестьянка смотрела на девушку взглядом провинившейся сторожевой собаки, которой не удалось сберечь порученное ей добро. Вид у нее был жалкий, однако она была жива и невредима. Зрелище опутанного веревками недвижного тела Перрен потрясло Мюгетту, и она возмущенно воскликнула:
— Мерзавцы! Вы убили ее!
— Убили! — глумливо усмехнулся Кончини. — Per Bacсо! Слишком сильно сказано! Напротив, это она все время порывается уничтожить меня взглядом. Черт побери, вы только посмотрите, как она ест меня глазами!
Наконец Мюгетта сообразила, что Перрен была не только жива, но даже и не ранена. Она облегченно вздохнула, и мысли ее устремились к малышке Лоизе.
— Здесь был ребенок, — произнесла она, — надеюсь, что с ним ничего…
— Малышка Лоиза? — перебил ее Кончини. — Вы сейчас увидите ее.
Он проговорил это так естественно, что Мюгетта сразу перестала бояться за жизнь своей обожаемой малютки: она почувствовала, что Лоиза была жива и с ней ничего не случилось. Теперь она окончательно успокоилась: близкие ей люди были живы и здоровы. О своей участи она пока еще не задумывалась.
— Эй, Стокко! — громко позвал Кончини. — Приведи нам дочь сударыни… чтобы она собственными глазами могла убедиться, что мы не сделали девочке ничего плохого.
Голос его прозвучал так грозно и раскатисто, что Мюгетта замерла от ужаса. Впервые она поняла, что стала жертвой гнусного заговора, и, собравшись с силами, приготовилась защищаться.
Стокко незамедлительно исполнил приказание своего хозяина. Он появился в дверях, держа на руках маленькую Лоизу. Ребенок, грубо пробужденный ото сна и испуганный видом склонившейся над ним бандитской рожи, плакал и рвался из рук Стокко. Увидев девушку, малышка засмеялась от радости и, протянув к ней ручонки, весело закричала:
— Маменька Мюгетта! Милая маменька Мюгетта!
— Лоиза! Моя маленькая Лоизетта! — задыхаясь, простонала девушка, бросаясь к ребенку.
Но Кончини вскочил и преградил ей дорогу.
— Вы ее видели!.. Убедились, что мы не причинили ей вреда!.. Пока с вас достаточно.
Обернувшись к Стокко, он приказал:
— Теперь уходи.
Стокко быстро направился в сад, унося с собой плачущую девочку. Сразу за калиткой его ждал портшез. Вместе со своей ношей Стокко забрался в это громоздкое сооружение, и лошадь тронулась.
Несчастная Мюгетта рванулась следом, но Эйно и Лонгваль, которые до сих пор бездействовали, с гнусными улыбочками преградили ей путь. Не пытаясь удерживать ее силой, они просто стеной встали перед ней. Мюгетта поняла, что она в ловушке и помощи ждать неоткуда.