Тайна красного чемодана
Шрифт:
Следовательно, Саргасса могли и не видеть. Тем не менее я снова задал вопрос:
– Вы только что говорили, что Саргасс отвозил в Виллар чемодан. Вы не помните, это было в понедельник?
Незнакомец на минуту задумался и посчитал по пальцам.
– Да, потому что похороны Титэна были в понедельник.
– Вы не можете мне сказать, вернулся ли Саргасс в этот же вечер в Сен-Пьер?
– Нет, не возвращался, – ответил мой собеседник. Я вздрогнул.
– Вы в этом уверены?
– Уверен, так как он ночевал здесь и сидел в кафе до одиннадцати часов вечера. Он выехал из Виллара слишком поздно и был здесь только в восемь часов.
Охватившее меня разочарование не знало границ. Alibi Саргасса было установлено. Если он уехал из Виллара в шесть часов вечера и пробыл в Пюже-Тенье от восьми до одиннадцати, он ни в коем случае не мог быть убийцей господина Монпарно.
– Он уехал отсюда только на другой день в четыре часа утра, – продолжал незнакомец, – и повез с собой учителя из Антрево.
Я был окончательно подавлен. Вся моя комбинация рухнула.
– Благодарю вас, – произнес я упавшим голосом, отходя к Дольчепиано.
Тот саркастически улыбался.
– Не забудьте историю с чемоданом, – сказал он.
– Что ж из этого?
– А кстати и деньги…
– Что это доказывает? – недовольно проворчал я. – Раз мы знаем, что Саргасс был здесь. Или вы думаете, что меня так интересует кража содержимого чемодана, когда речь идет об убийстве.
– А вы думаете, что между тем и другим нет ничего общего? – произнес, покручивая усы, Дольчепиано.
Его упрямство наконец вывело меня из себя.
– Но ведь мы же отлично знаем, что в момент совершения преступления он был здесь.
– Значит, вы намерены временно оставить Саргасса в покое?
– Само собой разумеется! – сухо ответил я.
И, не желая продолжать разговор, я постучал по столу и велел принести себе абсент.
Дольчепиано, в свою очередь, также приказал подать себе хинной настойки, и мы занялись едой, время от времени бросая взгляд на улицу.
Однако, несмотря на все мое старание избегать взгляда моего спутника, его насмешливый голос то и дело звучал в моих ушах.
– А история с чемоданом?.. А деньги?..
С каждой минутой мое раздражение принимало все большие размеры. Я чувствовал, что итальянец прав, что чемодан и деньги играют во всем этом деле далеко не маловажную роль, но неумение ими воспользоваться заставляло меня относиться к этим уликам скептически.
Между тем пробило двенадцать часов.
– Пойдемте завтракать, – сказал я, подымаясь с места. За завтраком мы почти все время молчали. На губах моего спутника то и дело скользила безмерно раздражавшая меня улыбка. Если бы не его сдержанность, я не удержался бы, чтобы не сказать ему дерзость. Но он делал вид, что не замечает моего настроения, и был по-прежнему любезен.
Окончив завтракать, мы снова вышли на воздух и сели за один из столиков, недалеко от группы моих прежних собеседников, занятых теперь игрой в манилью.
Они громко спорили между собой и, казалось, не обращали на нас никакого внимания, как вдруг один из них обернулся к нам и указал на съезжавший с моста экипаж.
– Смотрите, вот ваш Саргасс. Я впился в него глазами.
Экипаж подъехал к самой реке и остановился. Седовласый колосс соскочил на землю, привязал к дереву лошадь, прошел мимо нас и вошел в кафе.
Я успел его разглядеть. Таким я и рисовал его себе по рассказам хозяина гостиницы в Вилларе. Прямой, как дуб, широкоплечий, с могучими мускулами и огромными руками, он производил впечатление настоящего преступника, столько чисто животной жестокости и зверства было в его низком, изборожденном морщинами лбе, бегающих глазах и сильно развитой, широкой челюсти.
Едва он успел скрыться в кафе, я как-то инстинктивно поднялся с места.
– Надо с ним поговорить, – прошептал я Дольчепиано. Итальянец попробовал меня удержать.
– Напрасно. Вы пробудите в нем подозрение.
– Тем лучше! – возразил я. – Это поможет вырвать у него признание.
И я вошел в кафе. Дольчепиано остался у двери, но я заметил, что он не спускает с меня глаз. Я подошел к столу, за которым уже сидел Саргасс.
– Господин Саргасс? – спросил я.
– Это я! – грубо ответил он.
– Не можете ли вы отвезти меня…
– Я больше этим не занимаюсь!.. – сразу оборвал он меня, опрокидывая себе в рот стакан пива.
– Между тем, – начал я, наблюдая, какое действие произведут на него мои слова, – не далее как в понедельник вы отвозили в Виллар… и даже еще дальше… чемодан господина Монпарно…
Глаза его засверкали. Он инстинктивно поднялся с места и перегнулся через стол, почти касаясь меня.
– Что же дальше? – угрожающе произнес он.
Я сделал шаг назад, но не смутился, так как ожидал встретить с его стороны отпор.
– Вам известно, что чемодан оказался наполненным камнями?
– И вы думаете, что положил их туда я и взял себе товар? – зарычал он вдруг, со всей силы ударяя кулаком по столу.
Я понял, что его надо успокоить.
– Я этого не говорю. Но товар все-таки будут разыскивать. Многие этим интересуются.
– Кто? – зарычал он еще громче прежнего. – Может быть, по-вашему, я и убил господина Монпарно? Думайте, что хотите, мне все равно. Все знают, что я в это время сидел здесь, вот на этом самом месте.
Я это тоже знал, но если это было так, зачем же такое волнение, такой гнев? Человек со спокойной совестью обыкновенно держит себя иначе.
– Что же касается товара, – продолжал он, – то пусть произведут у меня обыск… Я не боюсь… Вот ключ!
Он бросил его на стол.
– Пусть-ка что-нибудь найдут!