Тайна красного чемодана
Шрифт:
Увидя, что в комнате никого нет, я решился войти. У одной из стен стоял покосившийся на бок шкаф, очевидно, служащий буфетом. Я подошел к нему и раскрыл дверцу. Ничего подозрительного, он был наполовину пуст.
Тогда я решился подойти к двери в соседнюю комнату и, несмотря на царившую в ней темноту, сразу увидел, что и там никого не было. Вся меблировка этой комнаты состояла из кровати, двух соломенных стульев и развешанных по стенам столярных инструментов: клещей, пилы, молотка, отвертки и целого ассортимента гвоздей. За этой комнатой
Я был окончательно разочарован. Саргасс прав, говоря, что не боится обыска. Сколько бы ни искали вокруг и около дома, как бы ни шарили по стенам и буфету, он мог быть спокоен, никто ничего не найдет.
Меня начинало раздражать отсутствие самого Саргасса, и, снова выйдя на воздух, на этот раз уже без всяких предосторожностей, я стал пробираться к сараю, намереваясь пройти в деревню. Вдруг я остановился. Прямо передо мной на камне сидела женщина, вся в черном, с покрасневшими от слез глазами и усталым бледным лицом. Проследив за направлением ее взгляда, я понял, что она глядела в сторону видневшегося кладбища. Горе этой женщины тронуло меня, и я не решался прервать ее раздумье.
Но она сама заметила меня и взглянула на меня полными слез глазами.
– Я хотел бы видеть господина Саргасса, – сказал я.
– Он в деревне! – ответила она слабым голосом.
– Вы, вероятно, его дочь? – спросил я, чтобы завязать разговор.
Она утвердительно кивнула головой.
– Не можете ли вы дать мне напиться. Само собой разумеется, я заплачу.
– Отец не позволил! – сказала она, качая головой.
– То есть как? не позволил утолить жажду утомившегося туриста, который честно заплатит вам за эту услугу?
– Не в этом дело, – объяснила она. – Он не хочет, чтобы кто-нибудь входил в дом. Он теперь такой странный!
Что за история? Во мне проснулись все прежние подозрения. Вероятно, я не все осмотрел. Во всяком случае, значит, я находился вблизи заповедного места. Значит, я во что бы то ни стало должен остаться здесь.
– Я не думал, что господин Саргасс так нелюдим, – заметил я.
– Он всегда сторонился людей, – ответила молодая женщина. – Но никогда не был таким, как теперь. Не понимаю, что с ним. За малейшее слово он готов вас растерзать.
– Это, вероятно, от огорчения. – Я сделал сочувственное лицо. – Ведь у вас такое несчастье.
Она разрыдалась.
Несмотря на то, что это было с моей стороны жестоко, я продолжал говорить на эту тему, надеясь снова навести разговор на Саргасса.
– Вы, кажется, потеряли мужа? – спросил я. Фин Саргасс указала рукой на кладбище.
– Его унесли туда! – продолжала она рыдать. – Он умер в субботу. Бедный Титэн! Боже мой! Боже мой!
– Эта смерть, вероятно, очень огорчила господина Саргасса?
– Вы думаете? – в голосе ее послышались злобные нотки! – Какое ему было дело до несчастного Титэна! В день его смерти мой отец не нашел ничего лучшего, как привезти сюда одного приезжего. Надо было накормить его, отвести комнату и скрыть от него, что в доме покойник, чтобы он не отнес своих денег кому-нибудь другому. Мне было стыдно от соседей.
– Этот проезжий был, вероятно, господин Монпарно?
– Да, сударь, – вздохнула она, вытирая глаза.
– Он не дурной человек.
Я понял по этим словам, что Саргасс скрыл от нее убийство.
– Он не знал, что у нас такое горе. Но отец! Разве он должен был так поступать в день смерти своего зятя?
Что касается меня, то поведение Саргасса меня нисколько не удивило. Он остался верен самому себе, тем более, что в то время у него уже, вероятно, мелькала мысль заняться чемоданом.
– Господин Монпарно был у вас в воскресенье? – спросил я.
– Да, он приехал в воскресенье утром, около одиннадцати часов, а Титэн умер в субботу утром. Я посылала сказать об этом отцу, но он приехал только в воскресенье, когда мой бедный муж лежал уже в гробу. И тогда он и заставил меня угощать господина Монпарно. Я была совсем одна, соседки, пользуясь присутствием отца, разошлись по домам. И он заставил меня бегать в деревню за провизией, как будто мне было тогда до этого.
Как ни трогательны были эти подробности, я постарался навести разговор на более интересующий меня предмет.
– Скажите, при господине Монпарно не было чемодана?
– Как же, большой красный чемодан, наполненный материями. Он открывал его при мне, чтобы достать образчики, которые должен был отвезти клиентам. От них он и узнал о моем горе и, конечно, после этого не захотел оставаться. Он даже подарил мне черной материи на платье. Отцу должно было быть стыдно.
– И он уехал вместе с вашим отцом? – спросил я.
– Нет, сударь. Отец должен был остаться на похороны. Он так и сказал господину Монпарно, обещая доставить ему чемодан на другой день прямо на вокзал. Господин Монпарно согласился, и они вместе вернулись в маленькую комнату уложить чемодан, после чего господин Монпарно ушел пешком в Пюже.
– Чемодан, вероятно, был уже не так тяжел, если господин Монпарно продал много материй.
– Нет, он продал совсем пустяки. Он на этот раз главным образом приезжал за деньгами. Я видела, как он, сидя с отцом, считал деньги. У него был полный бумажник.
Это свидетельство подтверждало существование исчезнувших ассигнаций и в то же время доказывало, что Саргасс знал, какая сумма денег находилась при убитом.
Больше спрашивать по этому поводу молодую женщину не стоило. У Саргасса после ухода господина Монпарно было достаточно времени, чтобы спокойно очистить чемодан. Меня больше занимал вопрос о сообщнике. Знала ли его Фин? Могла ли она навести меня на его след? Но как я ее ни расспрашивал, как ни наводил на эту тему, все было напрасно. Она абсолютно не знала ни жизни своего отца в Пюже, ни его друзей, ни знакомых. Он был слишком подозрителен, чтобы кого бы то ни было посвящать в тайны своей жизни.