Тайна «Красной Москвы»
Шрифт:
Похоже, в нашем доме явно что-то искали. Уже в прихожей все было разворочено и растерзано: одежда из шкафа-купе валялась на полу, ящик для обуви был пуст, зато мои туфли и ботинки Андрея образовали на полу внушительную горку.
Снапик грустно вздохнул, вильнул хвостиком, пытаясь меня утешить — и мы пошли дальше.
На кухне — разгром.
В комнате для гостей на первом этаже вещей не было — так злоумышленник стащил с кровати матрас, распотрошил подушки.
Наша гардеробная — блин, вот же блинский блин, все шмотки сорваны с вешалок. Костюмы
Гостиная — тоже картина малоутешительная: все книги сметены с полок, все сувениры…
— Может, это просто вор забрался в коттедж? И с Ореховым этот разгром никак не связан? — поинтересовалась я у Снапика, разглядывающего окружающий бардак с явной грустью. — Денег мы дома не храним, драгоценностей тоже нет. Андрей пару раз дарил колечки с бриллиантами, я попросила их держать на работе в сейфе. По нашему дому периодически ходят строители, и мне не хотелось, чтобы подарки Андрея исчезли. Но нет, тут был не простой вор. Мои планшет и ноутбук целы. Сумка с зеркальным фотоаппаратом и дорогими объективами — тоже. Если бы стояла цель ограбить — ценные вещи бы забрали…
Снап встал на задние лапы и попытался лизнуть меня в щеку. Я уклонилась от собачьих объятий, но потрепала пса по рыжей головушке.
Мой Снапи не умеет защищать, он рад любому, даже незнакомому человеку, заходящему в дом. При этом он понимает, что иногда от него ждут именно качеств защитника, не предусмотренных породой. И тогда сильно расстраивается и переживает.
— Снапи, ты самый лучший в мире пес, — пробормотала я, почесывая собаку за ушком. — Да, ты не овчарка, которая разодрала бы грабителя на клочки. Но зато я могу спускать тебя с поводка и не бояться, что пострадают дети наших соседей. И ты — такой интеллигентный парень, ты — настоящий благородный лорд…
Я опустилась на пол, прижалась спиной к стене, достала сотовый телефон.
Все равно, как ни крути, придется звонить Седову.
А что, если в моем доме преступник оставил «пальчики»? Вдруг у меня побывал тот самый человек, который убил Иванова и Казько? По «пальцам» его могут вычислить (к тому же они есть в базе МВД), и я не имею права скрывать от следствия эту информацию.
Кстати, интересно, чего добивался этот урод, распотрошивший наш коттедж? Похоже на акцию устрашения. Он хочет, чтобы я прекратила поиски? Возможно. Но… Как-то все-таки слишком много вокруг беспорядка…
Бардак — это не страшно.
Я не испугана — я зла.
А ведь если бы меня хотели испугать — это легко можно было бы сделать.
Причинили бы вред моему доверчивому Снапу… Демонстративно повредили бы игрушки Дарины… Сделали бы что-нибудь мерзкое с нашими фотками — они по всему дому в рамочках расставлены…
Нет, похоже, меня не хотели пугать. В коттедж забрались потому, что что-то искали. И случилось это после визита Орехова.
Совпадение? Или за парфюмером следили, и он банально привел за
Впрочем, зачем терзаться вопросами. Лучше позвонить!
Номер Орехова в телефонной книжке я искала со скрытой радостью. Нелицеприятный разговор с Седовым пусть ненадолго, но откладывается. Володька мне голову открутит — и будет прав. Но все это произойдет немного позже. А пока…
Пока Орехов почему-то не берет трубку. Хотя нет, ответил.
— Алло, Стас? Вы слышите меня?
В трубке была тишина, и я подумала, что, наверное, мобильная связь в этой части дома не очень хорошая.
Я вскочила, переместилась на кухню, где всегда была самая лучшая слышимость, но Стас по-прежнему не отзывался.
Я уже собиралась ему перезванивать, как вдруг в трубке раздалось какое-то булькание, в котором я не сразу узнала голос Орехова:
— Он был в мастерской, он может добраться до тебя. Будь осторожна. Он может убить…
— Он?! Кто он?! С вами все в порядке? Вызовите полицию! Вы можете позвонить в полицию?!
Ответа на свои вопросы я не получила.
В трубке раздавались булькающие звуки, которые потом сменили гудки.
У меня дежавю.
Мастерская Орехова, просторный зал для приема клиентов, разбросанные флаконы, журнальный столик, лужа крови, тело — и звенящие вокруг тонкие пронзительные ароматы.
Бросаюсь на колени, пытаюсь найти пульс на шее Стаса — и с облегчением выдыхаю. Живой, сердце бьется.
Хватаю мобильник, вызываю «Скорую».
Звоню Седову, коротко рассказываю о произошедшем.
Вот теперь — все.
Мой гражданский долг выполнен.
Какое счастье, что Орехов оказался в мастерской, а не у себя дома, например! Я не знаю его домашнего адреса, и на выяснение всех деталей ушло бы много времени. А если бы трагедия произошла не дома, а на какой-нибудь улице, просчитать которую у меня не было шансов? Об этом вообще лучше не думать…
Стас шевельнулся, я повернулась к нему и забеспокоилась.
Его ранили в плечо, похоже на удар ножом (а самого ножа — я осмотрелась по сторонам — нигде не видно, наверное, преступник унес его с собой). Возможно, рана глубокая. Крови вытекло визуально больше литра. А что, если там повреждена какая-то артерия и парфюмер отправится к праотцам до приезда врачей?
Я осмотрелась по сторонам, не увидела ничего подходящего для перевязывания раны, и в ту же секунду вспомнила про свой шикарный длинный шарф.
Да ведь лучшего бинта не найти!
Сорвав шарфик, я попыталась немного приподнять Стаса.
Губы парфюмера шевельнулись.
— Мама… Ты ненавидишь меня… Но я же ни в чем не виноват…
Я перепугалась. Парфюмер уже видит вместо меня маму — дело плохо.
— Стас, потерпите немного, сейчас «Скорая» приедет! Я перевяжу плечо! Главное — вы держитесь, не теряйте сознание. Слышите меня?
Его веки мелко задрожали, по телу прокатилась волна судороги.
— Мама, ты никогда не любила меня…