Тайна Крикли-холла
Шрифт:
Конечно нет. Магда просто… просто осторожна, вот и все. Она может говорить, если захочет, ведь может? Конечно, может. Просто молчать безопаснее. Они наконец оставили ее в покое, даже не пытаются заставить сказать «да» или «нет». Чтобы признаться. Ох, она отлично может разговаривать, но молчать — лучше. Пока она молчит, они думают, что она ничего не знает и не может ничего сказать. Ха! Дураки они, все дураки!
— Я вижу, ты теперь безвредна. Я сегодня приехал потому, что хотел убедиться в этом, после многих лет. Однажды я ведь уже тебя видел — когда это было,
Он направился к двери, но задержался на пороге и оглянулся на Магду.
— Позволь сказать тебе, — произнес он с едва заметной улыбкой, — что я никогда не забуду Августуса Теофилуса Криббена и того, чему он — и ты, Магда, — научили меня. Я и теперь слышу его голос. От него нельзя отречься, ты знаешь это?
Магда и глазом не повела в его сторону. Она продолжала таращиться в голую стену.
— По крайней мере, Магда, ты, похоже, нашла мир в своем сумасшествии.
И гость вышел из комнаты.
Сумасшествии? Ну, может быть, так оно и есть. Может быть, долгие годы молчания и сделали ее в конце концов ненормальной.
Но она далеко не так безумна, как Маврикий. Его безумие откровенно светилось в его глазах.
Магда прислушивалась к его шагам, затихающим вдали. Мысленно она улыбалась, но ее лицо никак не отразило перемены настроения. Ведь кто-нибудь мог наблюдать за ней.
53
Морг
Детектив Ким Михаэл ожидал Гэйба у входа в морг, расположенный в подвале огромной больницы. Они наскоро пожали друг другу руки, желая как можно скорее пройти через тяжелую, но неизбежную процедуру опознания тела.
Детектив Михаэл был мужчиной чуть ниже среднего роста, но выглядел подтянутым и стройным. У него были темно-каштановые волосы и зеленовато-карие глаза, смягчавшие в целом довольно суровое лицо. Гэйб по собственному опыту уже знал, этот полицейский умеет слушать, а его разумные советы и молчаливая поддержка помогли Эве и Гэйбу справиться с самым тяжелым периодом в их жизни после исчезновения Кэма. Вот и сейчас он смотрел на Гэйба с симпатией.
— Как доехали? — спросил он, показывая инженеру дорогу по длинным, спускающимся вниз коридорам с выкрашенными в два оттенка зеленого цвета стенами.
— Я ехал по скоростной трассе и в общем нормально добрался, хотя дождь был явно ни к чему, — ответил Гэйб.
Детектив Михаэл кивнул. Он остановился перед черной пластиковой вращающейся дверью, толкнул ее и пропустил Гэйба вперед. Инженер очутился в другом коридоре, более широком, с дверьми по правой и левой сторонам; все двери были закрыты, кроме одной, ближайшей.
— Я там уже приготовил одежду, чтобы вы посмотрели, — сказал детектив, показывая на открытую дверь. — Посмотрим, что вы скажете о ней, а уж потом продолжим.
Гэйб вошел в смотровую комнату;
На длинном столе Гэйб увидел полупрозрачный пластиковый пакет, в котором лежали какие-то вещи. Гэйб мог рассмотреть только поблекший красный джемпер и под ним — голубую спортивную куртку.
Детектив Михаэл подошел к столу и начал вытаскивать из пакета смятые вещи, раскладывая их в рядок на гладкой поверхности. Шерстяной джемпер был порван, а цвет его теперь приблизился к розовому; когда Кэм носил его, тот был ярко-красным Гэйб дышал с трудом. Дырки на шерсти образовались либо от того, что распустились нитки, либо были проедены рыбами. Гэйб сумел взять себя в руки, прежде чем подошел к голубой курточке с капюшоном. Ее цвет тоже поблек, но оставался ближе к изначальному, чем цвет джемпера. Следующей лежала маленькая футболка, некогда белая, а теперь грязно-серая, как и маленькие трусы из хлопка, лежавшие рядом. Обе вещицы порваны и испещрены мелкими дырками, как будто речные рыбы прогрызли их, чтобы добраться до скрытого под бельем мяса. Эта картина, вспыхнувшая в уме Гэйба, заставила его пошатнуться, и детектив тут же крепко подхватил его под руку.
Гэйб заставил себя продолжить осмотр. Дальше лежала пара сморщившихся джинсов; вода поработала над ними так, что местами они были белыми.
— Как я вам говорил по телефону, — сказал Ким Михаэл, — ботинок там не было, но я забыл сказать, что и носки тоже исчезли. Мы думаем, их унесло подводным течением. Наш патологоанатом считает, на теле нет следов насилия, совершенного до того, как ребенок утонул.
— Вы уверены?
— Ну, насколько можно быть уверенным, если прошло так много времени…
Гэйб не мог оторвать глаз от вылинявших, попорченных вещиц, разложенных на столе. Ему хотелось упасть перед ними на колени и завыть, выкрикнуть имя сына, заорать во все горло, отрицая все… Но сомнений не оставалось: перед ним одежда Камерона. И в этот момент, как бы ради подтверждения выворачивающей душу истины, Гэйб заметил на джемпере круглую наклейку с изображением крокодила; крокодил уже не был зеленым, он совсем потерял цвет, от него на самом деле остались лишь смутные очертания… Кэм так любил эту картонную эмблему!
— Гэйб? — Детектив убрал руку с локтя инженера, но при этом чуть наклонил голову, пытаясь заглянуть в опущенные глаза Гэйба.
Гэйб знал, чего от него ждут.
— Это одежда Кэма, — сказал он бесстрастным, неживым голосом.
— Вы уверены?
Гэйб кивнул:
— Более чем.
— Если вы уверены, осматривать тело нет необходимости.
— Я готов.
— Оно пролежало в канале целый год. Простите, Гэйб, но… но оно почти съедено, да еще и вода там грязная… Вам незачем мучить себя. У нас есть одежда, и вы ее опознали.