Тайна ледяной пещеры
Шрифт:
Вот и сейчас, отправляясь на неведомое задание, пришёл он попросить помощи у того, кому доверял безоговорочно.
Опустившись на колени перед иконой, едва освещаемой мерцающей лампадой, сел на пятки и долго молча смотрел на изображённый на иконе лик.
Наконец, выпрямился и тихо проговорил:
– Прошу Тебя, Пресветлый, направь меня на путь истинный, подскажи, что сделать я должен во славу Твою и для процветания Сэлларии. Помоги понять, где ложь, а где правда, кто друг, а кто враг. А я сделаю всё, что должно,
И увидел, как разгорается на иконе нимб, как светом озаряется лицо внимательно смотрящего на него бога. Почувствовал нежное прикосновение, словно кто-то ласково провёл по его растрепавшимся волосам, дотронулся до щеки, коснулся плеча. И услышал тихий голос:
– Благословляю, сын мой.
И тут же свечение погасло. Энасс постоял ещё немного, глядя на ставшее уже родным лицо, и вдруг понял, что очень хочет спать. Так хочет, что, если немедленно не уйдёт, заснёт тут же, в холодильне.
Усмехнулся: Эйдэйлер намекает, что нужно выспаться перед дальней дорогой. Неизвестно, когда ещё потом на мягком матрасе поспать придётся.
Встал, поклонился низко, и, пошатываясь от накатившей внезапно усталости, пошёл в келью.
Сэллария, Драконьи горы
– Можешь называть меня бабушкой, – с ходу заявила дерри Кэнтаррия, едва сели они в карету. – Ты согласен?
Вадим пожал плечами:
– Наверное.
– Я понимаю, – вздохнула Кэнтаррия. – Всё это очень неожиданно. Ты о нас и знать не знал. И мы о тебе – тоже. Иначе бы давно тебя нашли. Ты сердишься на нас?
– За что? – удивился Вадим.
– За то, что… не знаю. За всё сразу. За то, что по нашей вине тебе столько пережить пришлось.
Бабушка сидела рядом и держала его за руку, и от её прикосновения Вадиму было и приятно, и неловко одновременно.
Бабушка оказалась совсем не такой пожилой, как он представлял. Вполне себе симпатичная женщина. Будь он чуть постарше, мог бы за ней и поухаживать. И мысль, что ей в действительности уже больше трёхсот лет, казалась странной и нелепой.
Дверца кареты открылась и внутрь заглянул дер Энвэридан.
– Заходи скорее, – поторопила его Кэнтаррия, но тот взглянул остро на внука и спросил:
– Ты летать умеешь?
– Умею, – кивнул Вадим.
– Так, может, полетим? Быстрее доберёмся, чем в карете.
– Что тебе неймётся? – заворчала бабушка. – Мальчик устал, пусть отдохнёт.
– А ты за него не решай! – оборвал её муж. – Пусть сам скажет, что для него лучше: полчаса лететь, или четыре часа в карете трястись.
От мысли, что ему придётся четыре часа сидеть с незнакомыми родственниками в таком тесном помещении, Вадиму поплохело, и он торопливо ответил:
– Лучше лететь!
И тут же виновато взглянул на бабушку:
– Если вы не против, конечно.
– Лететь так лететь, – спокойно согласилась та. – Я тоже летать больше люблю.
И, подав мужу руку, вышла из кареты. Вадим выбрался следом.
– Трогай, – скомандовал кучеру Энвэридан. – Мы сами доберёмся.
И проворчал, сердито посмотрев на жену:
– Говорил же тебе: давай так прилетим. А ты: карета, карета…
– А вдруг бы внучок не захотел лететь? – отмахнулась бабушка. – На себе бы его понёс?
И, подхватив Вадима под руку, повела в сторону огромного поля, истоптанного так, что на нём и трава не росла. С него уже взлетал большой Чёрный дракон, а с другой стороны площадки шёл на посадку Зелёный.
«Аэродром прямо», – мысленно усмехнулся юноша. Волнение улеглось, родственники оказались не страшными, и ему с каждой минутой становилось всё интереснее, куда же он попал. Радовался, что сейчас полетят они над страной, и он сможет увидеть всё намного лучше, чем из маленького окошка кареты.
– Обращаемся! – скомандовал дед, и превратился в крупного дракона с ярко-красной чешуёй и высоким гребнем, тянущимся через всю спину.
Бабушка оказалась немного поменьше, да и чешуя была не столько яркой, преобладал в ней бордовый оттенок.
Вадим засмотрелся на них и не сразу понял, почему они не взлетают.
Они же его ждут, думают, поди, что он обернуться не может!
Вот позор-то!
Он зажмурился и представил, как превращается в большого и могучего дракона. И услышал восторженный возглас бабушки:
– Смотри, какой красавец! Совсем как Тэннери!
– Хорош, – согласился дед. – Маловат только, но какие его годы.
И Вадим, открыв глаза, понял, что до Энвэридана ему ещё расти и расти.
– Не смущай мальчика! – укоризненно попеняла мужу драконица, тоже оказавшаяся крупнее молодого дракона. – Он же ещё очень юн. В силу не вошёл.
– Лет через пятьдесят меня догонит, – кивнул дед. – В нашу породу пошёл, это видно.
– Может, хватит меня обсуждать? – возмутился Вадим. – Я, вообще-то, всё слышу.
– Так мы же тебя хвалим, – не поняла его возмущения бабушка. – Ты красивый и сильный дракон. Весь в отца.
А Энвэридан, одобрительно хмыкнув, отчего из его ноздрей вырвался горячий пар, скомандовал:
– Полетели!
И первым покинул посадочную площадку.
Вадим летел между дедом и бабушкой, и с интересом разглядывал родину своего отца. Страна оказалась гористой, скалистые пики возвышались до самого горизонта. Густые сумерки окутывали их подножья, небо быстро темнело, заставляя торопиться, чтобы не оказаться в полной темноте. А на обширном плато, оставшемся справа по курсу, виднелся сияющий огнями фонарей большой город.