Тайна Легницкого музея
Шрифт:
Мне было не до него. Я не хотела, чтобы у моей подруги выпали глаза и растрескалось сердце. Мой окрик привел ее в чувство. Она быстро взяла себя в руки.
Мы огляделись — никого. Это хорошо. Оксанка сразу предложила бежать домой.
— Подожди. Не так сразу. Давай здесь посмотрим. Вдруг там что-нибудь этакое, нежелательное? — остановила я Оксанкину прыть. Я всегда была подозрительна и осторожна по отношению к находкам, тем более старинным. Древние проклятия меня никогда не прельщали.
Мы еще раз огляделись и, взяв кисет, побежали к кустам. Спрятавшись, мы приступили к делу. Я по своему обыкновению перекрестила находку и разорвала шнур. Это не чудеса моей силы, просто он был таким ветхим, что это не составило особых трудностей.
…Как пишут в романах для детей и юношества, мы с замиранием сердца вытряхнули содержимое на целлофановый пакет.
Как сдержали вопль, мы до сих пор понять не можем… Сначала высыпались монеты. То, что они золотые, сомнений не вызывало, хотя они и были покрыты каким-то налетом. Монет было приблизительно горсти две, а на дне кисета лежали украшения.
Место не являлось подходящим для подробного просмотра. Мы быстро запихали все обратно и побежали домой. О трезвости моего ума говорит тот факт, что я не забыла прихватить и благословенный тысячелистник. Мы не шли, а летели. Мне бы хотелось ехидничать над Оксанкой, как она до этого, но я ей все простила. Мы неслись молча.
Элку мы решили не пугать. Она испугалась сама, когда Оксанка с не подобающей ситуации серьезной физиономией ворвалась в дом, заперев все двери на несколько засовов. Меня она толкала вперед, как героя дня. Элла, в силу своей хронической напуганности, побледнела, как всегда ожидая чего-нибудь ужасного.
Мы забежали в Элкину комнату. Наше молчание добило ее, и она почти вползла за нами. Мы задернули занавески, силой усадили Элку на пол и высыпали все на палас. Четверть часа мы опасались за Элкино здоровье. Реакция ее была несколько странной для происходящего. Вместо классического блеска в глазах и дрожания рук раздалось хрипение и судорожное глотание. Итак, все признаки обалдения были получены, и мы углубились в сокровища. Монеты лежали неровной россыпью, драгоценности — скромной кучкой рядом. «Скромной» сказано не случайно. Нутро кисета невелико, поэтому и драгоценностей туда вложили немного, так как основную массу имели монеты.
Украшения нас, естественно, заинтересовали, и было чем. В клад входили: пять пар серег, с изумрудами и жемчугом, сапфирами и алмазами, аметистами и жемчугом и просто жемчугом, колье жемчужное, браслет с топазами и браслет из чистого золота. Мы не дышали!
Первой взяла себя в руки я и предложила пересчитать монеты. Зря старалась! Могла бы это время, что говорила, потратить на любование сокровищами, так как девчонки не видели и не слышали ничего. Элла умильно смотрела на клад и напоминала теленка на солнышке, Оксанка опять хохотала, только шепотом. Выждав некоторое время, я снова заговорила и на сей раз привлекла их внимание. Предложение мое состояло в следующем: пересчитать деньги, поскольку их немало, отложить кое-что себе, также себе должны перейти наиболее — я выделила это слово — понравившиеся украшения. Остальное мы, как добропорядочные граждане, торжественно или как выйдет передадим государству. Народ в лице Элки скис, народ в лице Оксанки заорал: «Щас!»
Я попросила тишины в зале и начала приводить доводы. Самым веским был тот, что за сдачу клада нам причитается еще 25 процентов от его суммы, а судя по всему его стоимость не маленькая.
Девицы притихли. Нет, они у меня совсем не жадные, просто вера в порядочность правящих органов давно исчезла, и мы решили себя не обидеть.
Мы приступили к дележу добычи. Монет оказалось 50 штук, каждая в десять рублей, золото старинное, по сегодняшнему курсу да за антикварность — ой-ой-ой!
— Я не верю! — во все горло шептала Элла. — Ущипните меня. Я сплю!
— Нет, ты давно бодрствуешь! — сказала я.
Мы плавно перешли к дележу украшений. Поскольку я была «главным кладовщиком», девчонки предоставили мне право выбора. Но я предложила иное: накрыв все это великолепие пакетом и перемешав, я попросила девчонок вытягивать. Итак, нам досталось: Оксанке серьги с аметистами, Элле — с сапфирами, мне — с изумрудами. Все жемчужное и другие украшения мы решили подарить государству.
— Надеюсь, наши родители не возжелают отдать всё? — почему-то спросила я.
— Ха! — было рявкнуто в один голос и таким тоном, что я поняла: даже если бы и возжелали, толку-то!
— Проблема, и, пожалуй, самая большая проблема — в том, как нам реализовать нашу долю? Если бы не отдавали вовсе, было бы куда ни шло, а вот будут знать, что мы нашли клад… — рассуждала я. — Стоп! Какая же я… Когда мы начнем, у нас уже будут наши законные 25 процентов, а потом, совсем не обязательно давать в печать свои героические фамилии.
— Конечно! — согласилась Оксанка.
Элла не говорила ничего, они игралась с украшениями. Еще добрый час мы резвились с каменьями, забавлялись, примеряли. Оксанке взбрело в голову потрясти кисет — авось что завалялось?
На пол выпала медная пластинка. На ней было нацарапано: «Сии драгоценности на добрые времена запрятаны, нашедшаго благодать да обымет!»
Надо ли говорить, что мы воспарили духом!
Родители наши, в отличие от нас, целую неделю пребывали в ошарашенно-восторженном состоянии. Мы же были более решительны, и правильные советы и предложения из нас так и сыпались.
Настал день, когда мы поехали в столицу нашего «царства» сдавать сокровища. Поездка прошла удачно, а то есть — обычно. Никаких происшествий не случилось. В столице мы отправились к Большому чиновнику по подобным ситуациям, так как клад хотели отдать именно ему. Предстояло решить, как просочиться в кабинет наиглавнейшего без проволочек и преград.
Естественно, что первым препятствием была охрана. Ее мы взяли без боя. На вопрос: по какому вопросу мы решились отвлечь от государственных забот чиновного мужа — мы туманно и совсем не подробно объяснили о наличии и передаче сокровищ.
Страж заулыбался так, что стали видны слюнные железы, и нас торжественно препроводили в приемную. То же самое мы изложили и секретарю.
Естественно, что пропущены мы были без очереди.
Секретарь ввел нас в кабинет, предварительно испросив разрешения.