Тайна леса Рамбуйе
Шрифт:
— Но это должно остаться между нами?
— Разумеется, месье Сен-Бри!
— На следующей неделе я отлучусь. Надо слетать в Гонконг. По делам, так сказать, экспорта-импорта.
— Что-нибудь связано с наркотиками?
— О боже! Теперь всегда так — только произносишь Гонконг, и у всех на уме наркотики, контрабанда. А хотя бы, если прилично платят? Что я могу в жизни, что умею? Только и научился, что стрелять без промаха.
— Такое умеет не каждый, месье Сен-Бри.
— Но ведь мы с вами не в тире?
Бернар ничего не ответил
В пятницу в полдень Клод, Жан-Поль и Робер принялись разбирать домашние архивы Гюстава Гаро. По просьбе Жан-Поля вдова издателя уехала к родственникам.
Бумаг и записных книжек оказалось изрядно, поэтому решили обследовать лишь последние по датам. Четкий почерк Гаро читался легко, и работа шла быстро, но сенсаций не встречалось. Это были планы, наброски, конспекты неоконченных статей, одним словом, черновики повседневной работы журналиста.
— Нет, мы идем не тем путем, — резюмировал Жан-Поль через три часа кропотливых поисков. — Не может быть, чтобы совсем ничего не осталось, ни следа, ни намека. Значит, Гаро хранил свою находку отдельно, иначе говоря — спрятал. Но где?
Стали придирчиво изучать кабинет, ища тайник в книжных полках, в письменном столе, даже в аквариуме.
Раздался телефонный звонок.
— Бери трубку, Клод, — подтолкнул его Жан-Поль. — Ты ведь племянник.
Спрашивали Кристину Гаро.
— Она в отъезде. Кто говорит? Ее племянник Клод Сен-Бри. Что бы вы хотели передать мадам Гаро?
В трубке пробормотали невнятное, и раздались короткие гудки.
— Проверяют тебя, Клод. Тандем Бернар — американский дипломат, как его там по имени? Джордж Крафт, говоришь? Да, тандем Бернар — Крафт заработал. Сейчас они перевертывают вверх дном твою каморку в мансарде. Похоже, взялись за тебя основательно. Бернар ухватил наживку и клюнул.
В квартире было жарко. Клод распахнул двери на балкон, достал из холодильника пиво.
— Кто хочет?
— Нет. Пиво для моего сердца вредно, нагрузка.
— А ты, Робер? Алло, Робер! Ты меня слышишь?
— Идите сюда! Быстро!
Клод и Жан-Поль переглянулись и бросились в кабинет.
Робер сидел в кресле Гаро за массивным письменным столом, заваленном бумагами.
— Вот оно! Посмотрите запись в перекидном календаре: «4 мая. Жозеф Боль, в 10 ч. 00».
— Ну и что из этого? — в один голос спросили оба.
— Читайте дальше!
Склонившись над столом, они прочли столбиком написанные имена:
«Анри Штейн.
Карл Дорт.
Эдди Локе».
Справа от списка стояли фигурная скоба и большой знак вопроса.
— Что тебя так поразило и взволновало, мой дорогой Робер? — спросил Клод. — Я уже видел этот список, когда просматривал календарь.
— Ты немного отстал от европейских событий у себя в джунглях. Прошлой весной все эти три депутата парламента Соседней страны, а также и Жозеф Боль, всего, стало быть, четверо среди прочих других голосовали против размещения американских ракет. Я повторяю — среди прочих других депутатов парламента. И большинством всего в четыре голоса парламент ракеты отклонил. Американцы были очень недовольны. Их президент, помнится, посоветовал парламенту еще раз хорошенько подумать и снова вернуться к обсуждению вопроса.
— Но при чем эти четверо? Разве именно они решили исход голосования?
— Да нет же! Сейчас объясню, я писал об этой нашумевшей истории и хорошо знаю все ее нюансы. Повторяю — исход решили не именно эти четверо, но и они в том числе. Следите за мной: за ракеты американцев голосовало сто депутатов, против — сто четыре. Что требуется, чтобы было наоборот? Надо из ста четырех выбрать всего четверых и склонить их в другую сторону. Тогда получится, что сто четыре будут за ракеты, а сто — против и при повторном голосовании ракеты проходят, ясно? И дело, как говорится, в шляпе. На это, похоже, и уповал американский президент, советуя депутатам одуматься или что-то в таком духе. Дословно не помню, но смысл таков.
— И какой же вывод?
— А такой, что в руки Гаро попал список тех депутатов Соседней страны, которых американцы, похоже, решили взять в оборот. А может быть, он разведал и что-то гораздо более существенное.
— Но не надуманно ли все это? Как ты пришел к такому умозаключению? Методом Шерлока Холмса?
— Я — журналист и, видимо, талантлив.
— Я почти согласен с Робером, — вмешался наконец Жан-Поль, — Версия мне видится правильной. Кстати, тот, кто стоит в списке первым и отдельно от остальных, — депутат Жозеф Боль, — его уже нет в живых. Он умер от разрыва сердца, кажется, в день убийства Гюстава Гаро. Я помню по газетам. Но никакой связи, признаться, не усмотрел. Да ее, возможно, и нет.
Клод заволновался.
— Постойте, значит, депутатов из списка Гаро осталось трое? — А может, и того меньше? Я ведь не следил за событиями.
— Пока их трое. Посмотрите, Робер, что там значится у Гюстава про Боля?
— «4 мая. Жозеф Боль, в 10 ч. 00».
— Со слов Кристины Гаро я знаю, что 4 мая ее мужа во Франции не было. У меня все записано. Сейчас найду.
Жан-Поль достал свой блокнот.
— Так, так… Где же был Гаро 4 мая? Он был в Соседней стране. Значит, 4 мая в 10 часов утра издатель Гаро и депутат Боль встречались. Где? Это нам важно знать, друзья.
Жан-Поль полистал толстый телефонный справочник и нашел номер Жозефа Боля.
К телефону подошла служанка и на расспросы о домашних покойного депутата отвечала, что никого нет и не будет до понедельника.
— Мадемуазель, с вами говорит один из друзей Гюстава Гаро, которого, как вы знаете, нет в живых. Так вот, не могли бы вы припомнить, когда месье Гаро был в доме у месье Боля в последний раз. Незадолго до кончины месье Боля? Спасибо. Для меня весьма важно. Ах, вот как! Вы прекрасно помните даже тот день… Что? Как? Как вы сказали? Интервью?!