Тайна Марии Целесты
Шрифт:
Он повернулся к младшим операм:
– Тщательно здесь все проверьте.
Затем – к Минину:
– А ты знаешь что делать с оружием. Отпечатки, время последнего выстрела и прочее.
Наконец, опять посмотрел на пьяного, так и сидящего на своей мятой постели:
– Вот таких, как ты, я особенно ненавижу. Честных работников ножа и топора.
Последующие три часа выглядели каким-то идиотским фарсом.
Человек этот, конечно, имел имя, Жаров записал все нужные данные
Отпечатки на браунинге были его, и никаких других больше. Сам он приехал на южный берег якобы отдохнуть. И жил, между прочим, в Одессе, как и Шурупов, его жена и Груздева. Человек с сомнительным прошлым, уголовник. Такой человек вполне может быть профессиональным убийцей. Ему могли бы заказать, например, самого Шурупова. Но вот зачем ему стрелять в Груздеву?
Показания он давал довольно путаные. Да, из Одессы – ну и что? Пьет беспробудно – это да, есть такой грех! Пистолет? Не знает, откуда он взялся.
Все улики были против него: и взятый служебной собакой след, и оружие с отпечатками. Не считая косвенных доказательств: его принадлежность к Одессе и уголовную личину. Уход в молчанку не давал ему никаких шансов. Посадят в любом случае: выдаст он своих заказчиков или нет.
Раненная женщина меж тем была без сознания, но врач уверял, что ее жизнь уже вне опасности…
Вечером Пилипенко зашел к Жарову в редакцию. В очаге поблескивало искусственное пламя, но привычка класть ноги на каминный экран была неистребима, как и потягивать представительское виски.
– Я решил взглянуть на всю эту историю под другим углом, – заявил следователь, поднимая стакан, гремящий льдом. – Только что еще раз допросил киллера. Но уже с новой точки зрения.
– Ты, как всегда, опять скрываешь существенные детали.
– Вовсе нет. Вот эта деталь. Дело в том, что киллер тоже – как Груздева и Шурупова – ехал из Одессы поездом.
– В этом нет ничего удивительного, ведь он вез с собой браунинг. Он не смог бы пройти через контроль в самолете.
– Да это понятно, – махнул рукой Пилипенко. – С Груздевой тоже: при ней был флакончик с ядом. Возникает вопрос: а какую недопустимую вещь везла Шурупова?
– Может быть, ее и вправду укачивает в самолете? Случайное совпадение…
– Брось! Ты лучше меня знаешь, что случайных совпадений в детективе быть не может.
– Но у нее не все в порядке со здоровьем. Вспомни, как она глотала валидол.
– Да, я видел, причем, два раза. Уж не демонстрация ли это была?
– Демонстрация чего? Больного сердца? Зачем?
Пилипенко отхлебнул из своего стакана и надолго задумался. Вдруг лицо его просветлело. Жаров услышал хорошо знакомый звук: следователь щелкнул пальцами. Это означало, что и очередная разгадка щелкнула сейчас в его голове.
– Не расскажешь? – спросил Жаров друга.
– Нет, конечно. Я только что и в самом деле сложил значительную часть пазла, именно вспомнив, как глотала эта женщина валидол, вернее – какой валидол. Первый раз это был тот, что она привезла из Одессы. Второй – я заметил – в блистере местного производства. В этом-то и суть.
– Ладно, – вздохнул Жаров. – Ближе к концу ты всегда закрываешься. А вот у меня перед глазами два нательных крестика – на груди Груздевой и Шурупова. Не покидает ощущение, что, тайна кроется именно в этих крестиках.
– Крестик, крестик, нательный крестик... Ну, конечно! – Пилипенко во второй раз щелкнул большим и средним пальцем. – Молодец, Жаров! Ты подсказал мне последнюю идею. Теперь пазл сложен полностью. Пусть мы еще и не нашли человека, чей номер записался в мобильник Шурупова, но я уже знаю, кто этот человек. Вернее, представляю, чем он занимается. Финал расследования теперь – просто вопрос времени.
И вправду: рано утром в редакции раздался звонок.
– Мы нашли и взяли этого человека! – будто бы отрапортовал Жарову следователь. – И я хочу попросить тебя об одной любезности. Вечером, ровно в семь я намереваюсь провести небольшое собрание в неформальной обстановке.
– Ясно, – сказал Жаров. – Мой офис в твоем распоряжении.
– Ты только позаботься о чае там, кофе с пирожными…
– Ого! Будет дама?
– Обе! Груздева вполне оправилась от ранения и ее отпустят из больницы на часок. Ну, а нам с тобой, после всего – сам знаешь, что.
В портале камина стоял электрический агрегат, имитирующий топку. Мерно мерцало изображение пламени. Жаров покрутил ручку управления на пульте, пламя засветилось ярче.
– Летом камин по-настоящему не затопишь, – объявил он, разгибаясь. – Тут сразу откроется городская баня.
Он подошел к окну и присел на край подоконника. Не все присутствующие знали, что это всего лишь старая привычка журналиста: кому-то из гостей могло показаться, что он избрал себе такое неудобное место просто потому, что все остальные были заняты. Лишь компьютерное кресло следователь задвинул за столешницу, попросив его не трогать. Очевидно, оно должно было сегодня понадобится для каких-то особых целей.
Лейтенант Клюев стоял у плотно закрытой двери, ведущей в холл для посетителей. Минин сидел за журнальным столиком, держа наготове бархатную папку с бумагами и загадочную коробку из-под обуви. Шурупова и Груздева расположились на черном кожаном диване. Голову раненой облегала плотная повязка. Жаров читал историю ее травмы и хорошо представлял, что сейчас под этой повязкой. Было ясно: эта девушка навсегда простилась со своими пушистыми волосами, так пленившими Жарова при первой встрече.