Тайна масонской ложи
Шрифт:
Подъехав к воротам резиденции герцога де Уэскара, они встретились с Марией Эмилией Сальвадорес и ее поклонником Хоакином Тревелесом, поздоровались и перекинулись с ними парой фраз, прежде чем войти во дворец.
Беатрис с удивлением увидела, что Мария Эмилия приехала на празднество без Браулио, и поинтересовалась у нее, где сейчас находится ее сын. Она страстно желала встретиться с Браулио на этом балу, причем из двух соображений: во-первых, чтобы попытаться вызвать у него чувство ревности и тем самым как можно больнее уязвить его; во-вторых, чтобы иметь возможность снова его увидеть и побыть рядом с ним. Из-за огромной любви, которую она к нему испытывала, два проведенных без него дня превратились в
— Он приедет сюда с дочерью маркиза и маркизы де Вильянуэва, которые, как ты знаешь, являются моими хорошими друзьями. Они еще вчера поинтересовались у меня, не хочет ли Браулио быть кавалером их дочери на этом вечере, и, поскольку Браулио с удовольствием согласился, я с охотой приняла их предложение.
«Инее де Вильянуэва будет на балу вместе с Браулио?» — подумала Беатрис, приходя в ярость.
Она знала Инее достаточно хорошо, потому что они учились в одном классе в школе монастыря Лас-Салесас-Реалес и были заклятыми врагами. Теперь получалось, что Беатрис в своих попытках досадить Браулио испытает то же самое, а может, ее мучения будут еще ужаснее, потому что Инее, будучи такой же молоденькой, как и Беатрис, имела репутацию девушки, позволяющей себе определенные вольности в общении с юношами. Крайне огорченная, Беатрис спросила у Марии Эмилии, почему Браулио принял это предложение, и удивилась тому, что, как сказала сама Мария Эмилия, он принял его с удовольствием.
Мария Эмилия, заметив реакцию Беатрис, придумала какое-то объяснение, не став, конечно же, рассказывать Беатрис, что на самом деле все это было организовано ею самой и Фаустиной с целью испортить отношения между Браулио и Беатрис.
Беатрис с доном Карлосом и Мария Эмилия с Хоакином были радушно встречены герцогом де Уэскаром и его супругой в просторном вестибюле роскошного дворца Монклоа, после того как вышколенные слуги приняли накидки у обеих женщин и плащи — у мужчин.
Великолепный боковой зал, находившийся рядом с пока еще закрытым — в ожидании прибытия короля и королевы — центральным залом, постепенно заполнялся гостями. Игра придворного оркестра делала ожидание не таким утомительным, а целый отряд официантов, которых становилось все больше и больше, разносил на подносах отменные напитки и вкуснейшие закуски.
Беатрис и ее пожилой спутник расстались с Марией Эмилией и Тревелесом и стали разгуливать по залу, то и дело кивая в знак приветствия налево и направо. Герцог знакомил Беатрис со своими друзьями, и она старалась как можно очаровательнее улыбаться под завистливыми взглядами, которые бросали пожилые мужчины на нее и ее будущего мужа, и игнорируя произносившиеся вполголоса и с заговорщическим подмигиванием остроты женщин и их глуповатое хихиканье.
Все восхищались красотой невесты и поздравляли герцога с его превосходным выбором. Беатрис изо всех сил пыталась выглядеть счастливой, старательно играя ту роль, которую она для себя выбрала. Однако при этом она то и дело бросала взгляды на входную дверь, нетерпеливо дожидаясь, когда же наконец появится Браулио.
Некоторые из лиц, на которые наталкивался ее взгляд, оказывались ей знакомыми, и она, в частности, вспомнила, что полная женщина, нацепившая на себя уж слишком обтягивающие для ее фигуры одежды, была женой английского посла Кина. Сам посол стоял за ее спиной и разговаривал с венецианцем, которого Беатрис уже видела на других празднествах.
Однако о большинстве из тех, кому представлял Беатрис ее жених, она не знала вообще ничего: ни кто они такие, ни чем занимаются.
К их числу явно не относился королевский исповедник отец Раваго, потому что он был и хорошо известен, и весьма заметен среди тех, кто входил в окружение короля.
Беатрис попыталась разглядеть в лице этого священника что-нибудь такое, что противоречило бы его репутации необычайно сурового человека, но у нее ничего не получилось. Глаза Раваго словно бы прятались под его густыми бровями, своего рода защитным барьером, оберегавшим опасные тайны, королевские секреты, мудрость и жизненный опыт, о которых мог рассказать его взгляд. Раваго производил сильное впечатление на своих собеседников: он высказывал очень умные мысли, был осторожен, характеризуя кого-либо, умел выдержать паузу. А еще он мог полностью захватить инициативу в разговоре, вынудив всех своих собеседников лишь молча ему внимать. Наблюдая за ним, Беатрис почувствовала зависть: ей всегда хотелось обладать такими способностями — ну хотя бы в малой степени, — чтобы при необходимости продемонстрировать окружающим свою внутреннюю силу, которой у нее на самом деле не было.
В то время как отец Раваго разговаривал с герцогом де Льянесом, Беатрис, испытывая восхищение, которое вызывал у нее сильный характер этого священника, пристально его разглядывала. Она словно надеялась проникнуть в его мысли и узнать, откуда в нем берется внутренняя сила. В конце концов Раваго не выдержал и отреагировал на ее пристальный взгляд репликой, которую только она одна и поняла:
— Девочка моя, не пытайся найти ценности вне себя. Поверь мне, они находятся внутри тебя, и нужно всего лишь их там отыскать.
Дон Карлос ошеломленно посмотрел на них обоих.
— Я так и сделаю, отец Раваго, — произнесла Беатрис, бросая на священника заговорщический взгляд. — Я буду помнить ваши слова.
— Однако, если вы не найдете того, что так сильно желаете заполучить, — продолжал Раваго, перейдя на «вы», — обратитесь ко мне. Возможно, я смогу вам помочь.
Священник учтиво поцеловал руку Беатрис и, кивнув ее жениху, отошел в сторону.
Герцог с удивлением посмотрел на Беатрис. Только что услышанный им диалог показался ему странным; однако, хотя ему и очень интересно было знать, что же здесь сейчас произошло, он все-таки решил промолчать в знак уважения к тому, что, по-видимому, было исключительно личным делом Беатрис.
Девушка невольно была вынуждена признать, что герцог обладает и чувством такта, и благоразумием. Тем не менее ее отнюдь не радовала мысль о том, что этот старик с морщинистым лицом, толстым носом и лысиной, покрытой — как это часто бывает у людей его возраста — какими-то пятнами, станет человеком, с которым ей придется соединить свою жизнь, — и это при том, что она едва вышла из детского возраста.
Браулио чувствовал себя весьма неловко, слушая болтовню своей спутницы Инее де Вильянуэва, и с ужасом думал, что ему придется провести в ее обществе долгий-предолгий вечер, который еще даже и не начался. Хотя он делал вид, что слушает Инее, мысленно он был далеко и развлекался лишь тем, что время от времени выглядывал из окна кареты.
Слева от них, на большой длинной площадке, являвшейся главным подъездом к воротам дворца Монклоа, Браулио увидел сотни стоявших в ряд карет. Он с завистью смотрел на оживленных, веселых кучеров и слуг, которые окружили повозку, являвшуюся, по сути, трактиром на колесах.
Любой другой юноша на месте Браулио уже от одного присутствия рядом с ним очаровательной Инее вполне мог бы считать этот вечер одним из самых чудесных в своей жизни. А если бы он при этом еще и услышал от нее те предложения, которые она по дороге сделала Браулио, то был бы круглым дураком, если бы не решил, что ему крупно повезло. Однако Браулио жаждал видеть рядом с собой совсем другую спутницу, и, хотя его желание было неосуществимым, ни Инее, ни ее заигрывания не могли служить для него достаточным утешением, и он скорее предпочел бы присоединиться к компании лакеев, выпить с ними кувшинчик вина и поучаствовать в их разговоре о всякой ерунде.